провалить это дело! Я должен выжить, выжить любой ценой и узнать, кто подставил меня тогда, восемь лет назад... кто подставил меня и кто убил Лену».
Но его уже волокли по деревянным мосткам, под которыми сонно плескалась ночная река.
Арабы обменялись несколькими словами и остановились. Смуглый бородач достал моток скотча и отрезал ножом большой кусок, должно быть, собираясь обмотать им руки Павла, прежде чем сбросить того в реку. Павлом овладела апатия, мысли застопорились, он прикинул было, не врезать ли бородачу напоследок, но сил совершенно не осталось.
В это время к пристани подкатила машина, резко затормозила, из нее выскочили трое мужчин в черном. Все трое были вооружены пистолетами, и стволы их были направлены на арабов.
– Стоять на месте! – выкрикнул один из них.
«Неужели это полиция? – подумал Павел. – Нет, что-то не похоже! Скорее, какие-то конкуренты...»
Арабы что-то проговорили по-своему, бородач полез за пазуху, но рядом с ним тут же просвистела пуля.
– Я сказал – стоять! – выкрикнул один из прибывших. – Отдайте нам этого человека, и мы вас не тронем!
Арабы растерянно переговаривались. Очевидно, такого поворота событий они не предусмотрели. Им велено было тихо избавиться от неугодного шейху, никому не известного человека. Устраивать стрельбу в большом европейском городе, тем самым привлекая внимание полиции, вовсе не входило в их задачу. Бородач скрипнул зубами и что-то злобно прошипел.
– Да они ни хрена не понимают по-английски... – бросил человек в черном.
Павел удивленно поднял взгляд: последняя фраза была произнесена по-русски... Слова пробились к нему сквозь пелену усталости и предсмертного равнодушия.
Впрочем, чему тут удивляться: вокруг него крутятся самые разные группировки, но большая часть из них – русские, потому что русским был покойный Литовченко, и вся история затронула в основном российские интересы...
И тут второй из новоприбывших прокричал несколько слов по-арабски.
В это время фонарь качнулся под порывом ветра, и его свет упал на человека в черном, ярко осветив его лицо.
– Абдул Касим! – выкрикнул араб, попятившись и выпустив Павла.
Павел покачнулся, потерял равновесие и упал на мокрые доски пристани.
Это спасло ему жизнь.
Человек в черном, тот, кого араб назвал Абдул Касимом, вскинул руку с пистолетом и несколько раз выстрелил. Арабы попадали как подкошенные, один из них рухнул прямо на Павла.
– За ним! – крикнул убийца и бросился к берегу.
Павел, руководствуясь инстинктом самосохранения, столкнул с себя труп, подполз к краю мостков и соскользнул в воду.
Вода была ледяная, и в первое мгновение Павел задохнулся от холода. В глазах у него потемнело, дыхание перехватило. Он начал тонуть, сознание заволокло туманом, все стало безразлично...
Вдруг он коснулся ногами дна.
Здесь было совсем мелко, Павел усилием воли заставил себя собраться, встал на ноги, глотнул воздуха. Он находился под мостками, прямо над ним грохотали шаги.
Наконец эти трое остановились, и один из них раздраженно проговорил:
– Какого черта ты стал стрелять? Нам совершенно ни к чему портить отношения с принцем!
На этот раз незнакомцы несомненно разговаривали по-русски.
– Он узнал меня! – оправдывался человек, устроивший стрельбу. – Ты слышал – он назвал меня Абдул Касимом! Должно быть, видел меня в Катаре... нельзя было допустить, чтобы по Лондону пошли слухи... Принц ничего не узнает, никто ничего не узнает, главное, чтобы не было утечки...
– Где же тот человек, которого мы ищем? – озабоченно проговорил первый. – Выходит, они успели его утопить?
– Если они сбросили его в воду – он наверняка умер от холода, – отозвался второй.
Однако он включил фонарик и принялся внимательно вглядываться в поверхность реки. Павел прижался к осклизлой, покрытой тиной деревянной опоре и замер.
Холод охватил все его тело, пробрался в каждую клетку, в каждый нерв. У этого был один несомненный плюс – от холода перестали болеть бесчисленные ушибы, как будто Павлу сделали местную анестезию. Однако он понимал: еще немного – и сердце откажется гнать кровь по окоченевшему телу...
– Утонул, – произнес хриплый голос, и фонарик погас. – Нужно уходить отсюда, кто-то мог слышать выстрелы и позвонить в полицию.
– Может, этих сбросить в воду? – предложил кто-то из троих.
– Пожалуй, только побыстрее, у нас мало времени, – согласился главный, – все равно их прибьет к берегу, но дальше по течению...
Едва дождавшись, пока звук автомобильного мотора стихнет вдалеке, Павел вцепился в край мостков и невероятным напряжением сил выбрался на деревянный настил. В другое время это не представляло бы для него никакого труда, но сейчас он был измучен, избит, а самое главное – буквально умирал от холода.
Павел распластался на мостках, как выброшенная на берег рыба, и прикрыл глаза, чтобы хоть немного отдохнуть...
Перед ним тотчас же замелькали все те же ступени... дверь... он толкнул ее и увидел следы крови на полу, на стенах... кровавый след, ведущий в ванную...
Он застонал и заставил себя проснуться. Если он сейчас потеряет сознание – все кончено: через час, самое большее через два часа он умрет от переохлаждения... он умрет, и уже никто никогда не узнает правды о том, что случилось восемь лет назад.
Павел оперся руками о деревянный настил, с трудом поднялся на колени. Перевел дыхание, снова собрал все силы и наконец смог встать на ноги. Покачиваясь на ватных подгибающихся ногах, он дошел до берега. Только не споткнуться... только не упасть... подняться второй раз он уже не сможет, а если упадет в воду – смерть наступит в ту же секунду.
До берега было, наверное, не больше двадцати метров, но Павлу эти двадцать метров показались марафонской дистанцией.
Выбравшись на берег, он побрел туда, куда вел его безошибочный инстинкт, и через несколько бесконечно долгих минут оказался перед дверью того низкого одноэтажного строения, которое заметил еще тогда, когда трое арабов приволокли его к причалу.
У него не было ни сил, ни желания выяснять, что это за дом, чей это дом и как хозяева отнесутся к его вторжению. Ему нужно было согреться, согреться любой ценой. Он подергал дверь, убедился, что она заперта. Открыть замок в своем теперешнем состоянии он бы не смог, но дверь была застекленная. Он обмотал руку платком, выбил один стеклянный квадрат, просунул руку и открыл защелку изнутри.
Ввалившись в жилище, первым делом нашел шкафчик со спиртными напитками. Руки тряслись от холода, он с трудом отвернул колпачок с бутылки виски и влил в себя чуть не половину.
Павел пил виски как воду, не чувствуя вкуса. Зубы стучали о горлышко бутылки. Но постепенно дрожь проходила, и в конце концов пронизывающий все тело холод отступил.
Тогда он нашел во второй комнате несколько одеял, завернулся в них и рухнул на диван, немедленно провалившись в глубокий, тяжелый сон.
17 декабря 2006. Лондон
Снова он бежал по лестнице, сходя с ума от беспокойства, перепрыгивая через ступени, спотыкаясь, догадываясь, что ждет его в конце этого пути и надеясь, что на этот раз он успеет предотвратить несчастье. Снова перед ним оказалась дверь квартиры, снова он протянул руку, чтобы открыть ее... но не успел это сделать, потому что в его сон ворвался хриплый прокуренный голос, говоривший почему-то по-английски:
– А ну вставай, скотина, а то я тебя нафарширую свинцом и отстрелю все мужское хозяйство к чертям собачьим!
Павел попытался открыть глаза, но не смог. Он попытался встать, но все тело было налито стопудовой
