С большими предосторожностями раненого перенесли на диван тут же, в столовой, – Алан сказал, что лучше не таскать его по лестнице на второй этаж в спальню. Старик потрогал раненому лоб, посчитал пульс и сказал, что пока все идет как надо. Потом выпил стакан чаю, принесенный Элис, и сказал, что устал и пойдет к себе.
– Я останусь здесь, – твердо сказал Павел, – я не хочу оставлять его одного.
Ему хотелось находиться в комнате, когда Влад придет в себя. Хоть старый доктор и утверждает, что раненый очень слаб, чем черт не шутит? Что ему после наркоза придет в голову? Попытается сбежать или, еще хуже, как-то свяжется со своими людьми, вызовет их сюда, а это плохо кончится для старого врача...
– Вы можете поужинать на кухне! – крикнул доктор, свесившись с лестницы. – Элис знает, где что взять.
Павел прислушался к себе и понял, что зверски хочет есть, поскольку ел он один только раз сегодня утром, когда добрая самаритянка, чье виски он выпил, кормила его яичницей и жареным беконом.
Павел опустился в кресло и прикрыл глаза. Из кухни доносились такие уютные домашние звуки: вот звякнула тарелка, потом зашипело что-то на сковороде, потом щелкнула кнопочка электрического чайника. Запахло чем-то вкусным.
Как давно он не сидел так, прислушиваясь к негромким звукам на кухне, и не ждал, что его позовет нежный голос:
– Все готово, иди скорей, а то остынет!
А потом последует неторопливый ужин, тихий неспешный разговор о пустяках, негромкая музыка, лампа над столом...
– Все готово! – Голос был не слишком приветливым, однако Павел оживился и поспешил на зов.
На маленьком столике стояла только одна тарелка, и Элис перекладывала на нее не слишком-то аппетитные на вид отбивные.
– А вы? – против воли спросил Павел.
– Я уезжаю, – сухо сказала она, – нужно как можно скорее увезти отсюда «ровер». Ни к чему, чтобы машина всю ночь стояла рядом с домом, эти, из «Черного Джихада», могли запомнить номер. Желательно, чтобы завтра Сорокина здесь уже не было, я очень не хочу подвергать опасности Алана.
– Я понял, – Павел наклонил голову, чтобы она ничего не смогла прочитать по его глазам, – я все устрою. Спасибо вам за все. И за ужин тоже.
Она выложила на тарелку еще полбанки консервированного горошка и вышла, как обычно едва кивнув на прощание. Йорик вертелся возле и выбежал следом за Элис на крыльцо. Глядя в окно, Павел заметил, что с сеттером она простилась не в пример сердечнее.
Отбивные оказались пережарены, но Павел так проголодался, что съел все мигом. Потом выпил чаю и прошел к раненому. Тот спал и дышал во сне ровно, жара не было.
Павел деловито обыскал карманы куртки и брюк, не нашел никаких документов, только мобильный телефон и пистолет. Разрядил пистолет, выключил мобильник и даже вытащил из него батарейку, чтобы никто не смог определить местонахождение мобильника.
Усевшись в кресло, он заметил, что Сорокин открыл глаза и смотрит на него вполне осмысленно. Он пошевелился, хотел что-то сказать, но пересушенное горло издало только хрип и бульканье. Павел дал ему воды, раненый отпил глоток и махнул рукой, что хватит.
– Мне обязательно нужно позвонить... – прохрипел он, прижав руку к груди.
– Обойдешься, – беззлобно отмахнулся Павел, – отсюда звонить нельзя. И имей в виду: хозяин – просто старый врач, он про меня ничего не знает, так же как и про...
Тут он сообразил, что Сорокин Элис не мог запомнить, поскольку был без сознания, так что не стоит и упоминать, что тут был еще кто-то, кроме Павла.
– Не вздумай наводить на старика своих людей, – продолжал Павел, – тогда со дна моря достану!
– Да за кого ты меня принимаешь?! – Раненый закашлялся от возмущения.
– Болит? – спросил Павел. – Тогда могу вот укол сделать, доктор оставил.
– Не надо пока.
Павел понял, что Сорокин боится потерять над собой контроль.
– Тогда отрабатывай свое спасение, – твердо сказал Павел, – мне информация нужна.
– Да я вроде все, что знал, сказал... – Влад отвел глаза.
– С чего эти, из «Черного Джихада», на тебя так ополчились? – не слишком заинтересованно спросил Павел. – Говорят, ты у их лидера брата убил?
– Ну, было дело. Так все повернулось, что никак нельзя его было в живых оставить. Слыхал про «грязную бомбу»?
– Кто же про нее не слыхал, – протянул Павел, внутренне напрягшись.
Он вспомнил, что старый резидент при встрече в Сент-Джеймс-парке говорил ему, что по одной из версий покойный Литовченко мог быть причастен к изготовлению так называемой «грязной ядерной бомбы» – сделанной в непрофессиональных условиях, при использовании всевозможных радиоактивных материалов, приобретенных на черном рынке. Бомба эта если и будет когда-нибудь изготовлена, то использовать ее можно с большим риском, так как она может взорваться вовсе не в нужный момент, а раньше или позже. И защита у нее очень слабо и кустарно сделана, так что присутствует, несомненно, утечка радиации. Однако, несмотря ни на что, представители «Аль-Каиды» идут на риск и, по некоторым сведениям, усиленно занимаются изготовлением этой самой бомбы. Страшно представить, что будет, если их усилия увенчаются успехом!
– Ну, этот Омар, брат Азиза, как раз был связан с одним типом... бывший торговец оружием, а в последнее время он переквалифицировался и занимается теперь только радиоактивными изотопами. Где уж он их достает, никто не знает, у него своя сеть.
– А в России?
– Возможно. Это такой ловкий и скользкий тип, никак его не ухватить. По национальности англичанин, жил в Ливане, то есть не постоянно, а наездами. Вообще, в силу своей специфической деятельности, он разъезжает по всему миру. Зовут Пол Шепард, но имя может быть другое. В Ливане он связался с Омаром Ар-Рахманом, получил заказ на энное количество орудийного плутония. Мы контролировали встречу, однако смогли поймать только Омара, да и то в спешке пристрелили. Шепард – осторожный сукин сын, что-то почуял, на решающую встречу не явился. Он подумал, что его подставили, разорвал все отношения с «Черным Джихадом» и тотчас уехал из Ливана.
– Так что Азиз Ар-Рахман на тебя двойной зуб имеет, – констатировал Павел, – за брата и за «грязную бомбу».
Влад замолчал и утомленно прикрыл глаза.
«И что мы имеем на сегодняшний день? – устало думал Павел. – Ветераны внешней разведки ведут, конечно, свою игру, но больше всего боятся, как бы их не обвинили в убийстве Литовченко. Для того и меня допросить пытались. Уж очень этот карлик нервничал, стало быть, вряд ли они к этому делу руку приложили.
Далее: Борзовский. Тут вопрос пока остается открытым, хотя за каким чертом нужно ему было Литовченко именно полонием травить – совершенно непонятно.
Третье: Влад и те, кто за ним стоит, то есть спецслужбы. Верить ему, конечно, не больно можно, однако мечутся ребята, ищут, буквально землю носом роют. Документы-то и правда пропали. У кого бумаги, тот и убил Литовченко, это точно. Им-то важнее всего документы найти. А мне – дело раскрыть, найти убийцу и получить неопровержимые доказательства, чтобы представить их президенту. А там уж он пускай сам решает, что с ними делать».
Он поднял глаза и встретил внимательный взгляд Сорокина.
«Что-то темнит он, не все рассказал», – понял Павел.
– Этот англичанин, Шепард, – начал он медленно, – бывает ли он в Лондоне?
И сразу понял, что попал в точку.
– Угу, не зря вы тут сидели, разведали кое-что небось. Если и вправду убили Литовченко из-за «грязной бомбы». Случайно там или нет – это другой вопрос. Вы пытались найти Шепарда, чтобы он дал справку, откуда в Европе взялся полоний-210, так?
