женщина, но даже в этом нет стопроцентной уверенности. Фея – это призрак, невидимка. Возникает ниоткуда и исчезает в неизвестном направлении. Принимает заказы очень сложным способом, берет за исполнение огромные деньги, работает без сбоев и держится на плаву уже около десяти лет. В этом бизнесе – почти рекорд.
– Киллер? – уточнил Павел.
– Не только... берется не только за ликвидации, но и за промышленный шпионаж, и за другие заказы – лишь бы хорошо платили.
– Откуда ты знаешь о ее участии в деле Литовченко?
– Раскололся один человек, работавший на крупного полукриминального бизнесмена. У Сквозняка на его хозяина тоже был компромат. Несколько богатых людей, заинтересованных в решении вопроса, договорились и наняли Фею, чтобы устранить Литовченко и изъять его архив...
– Так, значит, это Фея с ним и разобралась?
– Нет... – Влад перевел дыхание и продолжил: – Как я уже говорил, Фея – одиночка, никому, кроме самой себя, не доверяет, поэтому пользуется простыми, традиционными методами – пуля, нож, яд. Причем яды использует самые обычные, цианиды и алкалоиды, потому что их невозможно отследить. А полоний- 210, использованный в этом случае, – полная противоположность: и достать его человеку, не связанному с мощной организацией, практически невозможно, и отследить происхождение яда не так уж сложно. Так что это не ее почерк. Кроме того, у Голубой Феи – алиби: в то время, когда отравили Литовченко, она, по достоверным сведениям, работала в Соединенных Штатах по контракту с колумбийским наркокартелем...
– Тогда что же она делает здесь сейчас, после того как Литовченко уже устранили?
– Я уже сказал – сейчас все ищут архив Сквозняка. И Голубую Фею наняли для того же...
Влад опустил веки и замолчал. Его лицо стало землисто-серым, губы посинели. Павел встревожился, приложил пальцы к шее раненого, чтобы проверить пульс.
Жилка на шее билась, но очень слабо и неровно.
Нужно было действовать, и действовать очень быстро.
Плюнув на все соображения конспирации, Павел достал мобильный телефон и набрал номер связного.
Едва услышав, как там сняли трубку, он торопливо проговорил:
– Мне нужен столик на одного... очень срочно! – Он взглянул на табличку с названием, в нескольких метрах от которой стояла его машина, и добавил, нарушая все правила: – Эштон-драйв, возле пустыря!
Элис приехала через полчаса. За это время Павел чего только не передумал. Раненому было совсем плохо, он был смертельно бледен и едва дышал. Когда Павел потерял всякую надежду, в переулке остановилась машина. Павел оглянулся на раненого и подошел к машине, где за рулем сидела Элис. Дверца открылась, он сел рядом.
– Вы живы? – холодно спросила она.
– Как видите, но...
Она прошипела какое-то ругательство. Голубые глаза метали молнии, она стала похожа на рассерженную кошку.
– У нас очень мало времени, – резко сказал Павел, – я не вызвал бы вас без крайней необходимости.
Элис покрылась красными пятнами и выскочила из машины.
– Я думала, вы в крайней опасности! – выпалила она. – Я примчалась, махнув рукой на все предосторожности... Вы же профессионал, вы должны понять, что такое нарушение правил недопустимо! Вы ставите под удар нас обоих!
– Извините, – проговорил Павел и подвел ее к своей машине. – Этот человек истекает кровью. В больницу ему нельзя. У вас есть знакомый врач, который может помочь ему, не задавая лишних вопросов?
Элис обиженно замолчала, склонилась над раненым, внимательно осмотрела его.
– Это Абдул Касим, – проговорила она удивленно. – Как он оказался в вашей машине?
– Позже, я расскажу вам все позже! – отмахнулся Павел. – Сейчас нужно что-то сделать, иначе он умрет!
– Хочу верить, что вы знаете, что делаете. – Элис покачала головой. – Его нельзя перекладывать... Ладно, поезжайте за мной...
И снова Павел ехал по бесконечным лондонским пригородам, моля Бога, чтобы их не остановил полисмен, – ему чрезвычайно трудно было бы объяснить присутствие в своей машине раненого, истекающего кровью человека.
Влад время от времени издавал негромкие стоны. Это по крайней мере доказывало, что он еще жив.
Наконец они остановились возле нарядного двухэтажного домика под ярко-зеленой черепичной крышей. В палисаднике перед домом росла высокая араукария, возле ее корней из нескольких валунов была сложена декоративная горка.
Элис вышла из машины, торопливо поднялась на крыльцо и позвонила.
В ответ на этот звонок из домика раздался оглушительный лай.
– Сейчас, сейчас! – послышался старческий голос, и на крыльце появился высокий старик в клетчатой шерстяной куртке. Возле него вертелся рыжий ирландский сеттер. При виде гостьи он подскочил к ней, поставил лапы на грудь и попытался лизнуть в лицо. – Прекрати, Йорик! – окликнул пса хозяин с напускной строгостью. – Ты свалишь ее с ног! Здравствуй, девочка...
– Здравствуй, Алан! Здравствуй, Йорик! – Элис потрепала сеттера по загривку. – Прости, Алан, но мне... точнее, одному моему знакомому нужна срочная помощь!
– Ну вот! – Старик искренне огорчился. – Я-то думал, что ты решила просто проведать старого друга... Где этот знакомый?
Элис подвела его ко второй машине, сдержанно представила Павла (назвав его, разумеется, Мирославом Кокушкой) и наконец показала раненого Влада.
Алан помрачнел, поднял взгляд на Элис.
– Ему срочно нужно в больницу!
– К сожалению, это невозможно!
– Опять эти ваши дела! – Старик покачал головой, проверил пульс и добавил: – Впрочем, в таком состоянии он до больницы и не доедет... ладно, попробую сделать, что смогу, но вы должны понимать, что я давно уже не практикую...
– Алан, дорогой, ты всегда был прекрасным врачом! – В голосе Элис прозвучала мольба. – Это не уходит с годами!
– Только руки-то у меня уже не те! – вздохнул старик.
Павел подогнал свою машину к самому крыльцу, вытащил Влада и внес его в дом. Старик расчистил обеденный стол и принялся тщательно мыть руки. Надев белый халат, он удивительным образом преобразился – это был уже не престарелый английский джентльмен на пенсии, а настоящий хирург. Движения его стали уверенными, голос – решительным и твердым.
– Элис, мой руки, будешь мне помогать! – распорядился он.
Сеттер вертелся под ногами, и старик резко прикрикнул на него. Пес, не привыкший к такому отношению, обиженно заскулил и забился под кресло, откуда наблюдал за происходящим.
Алан достал инструменты, разложил их на столе, сделал раненому укол и приступил к операции. Элис подавала ему то инструменты, то ватные тампоны, то флаконы с антисептиком. Наконец он извлек из раны пулю, бросил ее в эмалированную кювету, обработал рану и несколькими уверенными стежками зашил ее.
Потом принес бутыль с физиологическим раствором и сделал из торшера какое-то подобие капельницы.
– Конечно, лучше бы сделать переливание крови, но этого я в домашних условиях не могу. Организм у него очень крепкий, так что, надеюсь, он скоро придет в себя.
– Ну вот, я же говорила, что ты справишься! – Элис поцеловала старика в щеку.
