комплекта изотопов в три месяца, так что о продаже опасного для жизни количества полония не приходится говорить...
– Но кто-то мог постепенно накопить нужное количество...
– Сразу видно, что вы не разбираетесь в особенностях радиоактивных материалов! – перебил Шепард собеседника. – Период полураспада полония-210 составляет 138 дней, то есть через два года распадется 98% исходного изотопа, а через четыре года от него останется одна тысячная. Так что хранить и накапливать его невозможно.
– Короче, вы хотите убедить меня в том, что нужного для отравления количества полония не существует в природе? Однако факт остается фактом: Литовченко отравили.
– Я ни в чем не пытаюсь вас убедить. Я только обрисовал вам картину, чтобы вы поняли две вещи: полоний не продается на черном рынке, и его производится очень мало во всем мире. Это не значит, что его вообще нет. Просто оперируют им в очень малых количествах. Так, наверное, самый большой поставщик этого металла – Россия – производит и поставляет через единственного уполномоченного поставщика американским фирмам-потребителям всего восемь граммов полония в месяц.
– Все же Россия? – переспросил Шепарда собеседник.
– В России очень развита атомная промышленность, – кивнул Шепард. – Однако я бы не останавливался на этих официальных поставках, поскольку они достаточно тщательно отслеживаются. А вот один интересный факт, связанный с полонием, я вам могу сообщить. – Шепард откинулся на спинку стула, перевел дыхание и продолжил: – Как я уже говорил, производство и продажа полония самого меня мало интересуют. Однако полоний может быть создан в тех же центрах, где и другие изотопы, применяемые в вооружениях. Один из таких центров расположен в небольшом городе под названием «Иркутск-18». Так вот, я по возможности отслеживаю все перемещения ведущих сотрудников этого центра, чтобы использовать... предоставляющиеся возможности. Не так давно один из ученых, работающих в этом центре, посетил международную конференцию в Праге. Я навел о нем справки, но выяснил, что для моего бизнеса этот человек не представляет интереса. Как я уже говорил, полоний-210 – не очень ценный для меня изотоп. Однако кого-то другого он, вероятно, заинтересовал. По крайней мере через несколько недель после пражской конференции этот человек бесследно исчез.
– Исчез? Что значит исчез?
– Исчез... растворился в воздухе... пропал... поищите другое слово, если все эти синонимы вас не устраивают. Я знаю, что люди часто пропадают без вести. Они становятся жертвами преступлений или несчастных случаев. Возможны разные варианты. Но когда дело касается физика-ядерщика, я не верю в случайности. Я подозреваю, что это исчезновение кем-то хорошо подготовлено и оплачено. Так что если вас интересует происхождение пресловутого полония – попробуйте расследовать исчезновение этого русского физика...
– Как его зовут? – В голосе любознательного собеседника звучал несомненный интерес.
– Как его зовут?.. – Шепард наморщил лоб. – Эти русские имена, они такие сложные... как же это произносится... если не ошибаюсь, Эндрю Лакутин... или нет, Лагутин...
Андрюша Лагутин старался не разочаровывать своих родителей.
Это началось еще в детском саду. Когда воспитательница старшей группы сказала им, что Андрюша сломал детскую железную дорогу, папа строго посмотрел на шестилетнего Андрюшу и сказал:
– Ты нас разочаровываешь.
Это раскатистое слово так напугало мальчика, что он проплакал целый вечер и решил, что такое не должно повториться.
В первом классе, чтобы не разочаровывать их, он старательно выводил палочки и писал буквы, потом терпеливо заучивал правила правописания шипящих и таблицу умножения. Все это было очень скучно, но необходимо – ведь он старался не разочаровывать родителей...
Правда, позже – кажется, в шестом классе – он открыл учебник физики Перышкина и неожиданно увлекся. Все эти лебедки и блоки, вся эта динамика и статика показались ему гораздо интереснее того, что происходило вокруг, а когда они дошли до электричества, Андрюша понял, что его жизнь приобрела настоящий смысл.
Теперь он действительно не разочаровывал родителей. И они, и учителя повторяли, что Андрюшу ждет большое будущее.
«Но ты не должен расслабляться, – повторял отец. – Только упорным трудом в этой жизни можно чего- то добиться. Ведь у нас нет возможности постоянно поддерживать тебя...»
Одноклассники играли в футбол на пустыре за гаражами, пробовали курить под лестницей, дрались по вечерам около катка – Андрюша решал задачи по разделам «Оптика» и «Теплопроводность».
Одноклассники слушали «Аквариум» и «Алису» – он побеждал на районных и городских олимпиадах.
Над ним посмеивались, его называли «ботаником», девочки смотрели сквозь него, как будто он был абсолютно прозрачным телом, но его это не слишком огорчало. Он занял первое место на городской олимпиаде и поехал на общероссийскую.
Пожалуй, только Володя, с которым они несколько лет сидели за одной партой, относился к нему достаточно серьезно и даже с некоторой долей уважения. Он тоже считал, что нужно уже сейчас думать о своем будущем. Правда, он не разделял мнение Андрюшиных родителей о том, что всего можно добиться собственным трудом, он сильно рассчитывал на помощь отца, который работал каким-то начальником, а сам в основном тоже слушал диски (так называли в то время виниловые пластинки) и довольно успешно приторговывал ими среди одноклассников.
Учительница физики оказалась женщиной весьма неглупой и рассудительной – очевидно, строгий и логичный предмет, который она преподавала много лет, в этом смысле хорошо на нее повлиял. Наблюдая за самым способным своим учеником, она решилась посоветовать родителям Андрея перевести его в физико-математическую школу. Родители воспротивились – школа была очень далеко, почти час езды на метро. Папа долго пожимал плечами и смотрел подозрительно – дескать, с чего это школа захотела избавиться от его вполне успевающего сына, пока физичка не потеряла терпение и не растолковала ему, называя вещи своими именами, что в этом коллективе, именуемом простой средней школой, у его сына нет ни одного шанса, что одноклассники единодушно считают его чокнутым изгоем, у него нет не только единомышленников, но и просто приятелей, потому что интересы его никогда не совпадут с интересами обычного ребенка пятнадцати лет – в меру ленивого, в меру хулиганистого, который если и читает на уроках книги под партой, то только фантастику, но уж никак не учебник Зисмана и Тодеса для студентов второго курса физического факультета. Физичка разошлась и даже повысила голос, хотя по характеру была женщиной спокойной и незлобивой. Но родители вняли голосу рассудка и перевели Андрюшу в физматшколу. Он не возражал – друзей, как уже говорилось, в классе у него не было, а за долгую дорогу в метро можно было прочитать много книжек по физике.
Художественной литературы он не читал вообще, из развлекательного чтива позволял себе только воспоминания великих ученых, преимущественно физиков.
В новой школе все было по-другому. Учителя тут были все люди неординарные, некоторые – знаменитые авторы классических задачников и учебников. Все без исключения любили свою работу, а также своих одаренных детей. Нельзя сказать, что дети все как на подбор собрались в классе гениальные – просто хорошие способные ребята. Все быстро передружились, только Андрюша опять отстал. Ему было некогда ходить со всеми в кино и обсуждать прочитанные книжки, он занимался физикой. Ребята оставили его в покое, никто не дразнил и не презирал, все относились с уважением к такой всепоглощающей страсти, однако в друзья никто не набивался. Ему тоже никто не был нужен – ни друзья, ни подруги. Девочки здесь были совсем не такие, как в старой школе. Они не красились, не визжали и не хихикали на переменах, не разговаривали нарочито капризным тоном. Тихие, худенькие, невысокого роста, погруженные в учебу, так что Андрюшина мама, рассматривая общую фотографию класса, только жалостливо качала головой.
В выпускном классе, однако, многое стало по-другому. Девочки выросли и неожиданно похорошели, ребята раздались в плечах и заговорили солидным басом. Физика и математика никак не мешали школьным влюбленностям.
Андрюша оторвал глаза от пятого тома теоретической физики Ландау – Лифшица и вдруг увидел, что на дворе весна и мартовское солнце запуталось в волосах Оли Кругловой, отчего они стали совершенно золотыми.
