— Ох, как раз нужно носик попудрить! — фальшиво-оживленным голосом вскричала девица, и Лида все поняла: она привязалась к случайной знакомой, чтобы раздобыть немного кокса. Потому что ни один нормальный человек не поверит, чтобы можно было носить в дорогой сумочке такую дешевую пудреницу. А может, они и вовсе не знакомы? Просто припекло девушку, вот и бросается на людей… Однако она знает, как Лиду зовут, стало быть, где-то они пересекались. Но где? В клинике, где Лида делала липосакцию?
Она не успела додумать ускользающую мысль, а девица понизила голос и придвинулась:
— Ну чего мы сидим как неродные? Пошли, сделаем по дорожке! Исключительно для настроения…
— У меня мало, — ответила Лида недовольно.
— Чепуха, хватит на двоих! Ну, не жадничай, подруга! Ты только посмотри — Миша Рудяк! С кем это он? Ну и мочалка!
Лида повернулась, успела разглядеть знаменитую лысину, прежде чем она скрылась в толпе. Привычно расстроилась: еще одна удачливая охотница подцепила мультимиллионера… Собеседница уже тянула ее из-за стола:
— Ну что ты как двоюродная! Пойдем, разнюхаемся по самой крошечке, для радости жизни… Что ты жадничаешь? Когда у тебя не было, я тебе давала…
Может, врет, а может, и правда… всех не упомнишь… Лида снова скосила взгляд на часики. Она ждала его полтора часа. Ну он и скотина! Ну ладно, ему же хуже…
Она поднялась из-за стола.
Проталкиваясь через середину зала, Лида машинально ответила на чье-то приветствие, помахала двоим знакомым, состроила глазки симпатичному мужику. Новая подруга (или старая знакомая) буквально втолкнула ее в туалет.
К счастью, там никого не было.
Подруга щелкнула замком сумочки (Fendi, само собой), достала Лидину пудреницу, высыпала порошок маленькой горкой на стеклянную полочку. Деловито разровняла горку золотой карточкой «Visa», которая, надо полагать, годилась в данный момент только для этого, поскольку была пуста или заблокирована, сделала две аккуратные дорожки. Две дорожки, ведущие в светлое будущее.
— На уж! — протянула ей Лида зеленую купюру с портретом американского президента.
Девица заговорщически подмигнула Лиде, свернула трубочкой купюру, втянула одну дорожку и закатила глаза.
— Кайф! — выдохнула через секунду, тряхнув головой. — Ну, давай теперь ты!
Лида взяла у нее свернутую хрустящую купюру, склонилась над полочкой. Слегка зажмурившись, предвкушая острое ощущение, шумно втянула в себя порошок, аккуратно убрав сверкающую снежную дорожку. Внутри все онемело, как от свирепого январского мороза, на мгновение стало страшно, как перед прыжком в пропасть, но через секунду в душе словно распахнулась форточка, наступила весна, защебетали птицы, запели звонкие ангельские голоса…
Лида залилась счастливым бессмысленным смехом.
Она любила сейчас все человечество! Даже его, хотя он, подонок, так и не пришел! А больше всех она любила свою новую — или старую? — в любом случае свою самую лучшую подругу… Где же они раньше встречались? Может быть, на Неделе высокой моды в Милане? Впрочем, это совершенно не важно! Какая она лапочка! Какая прелесть! Как хорошо, что они сегодня встретились!
Лида захотела обнять эту подругу, сказать, как она ее любит, как она рада сегодняшней встрече.
Она подняла взгляд на зеркало и увидела, что подруги у нее за спиной нет, она исчезла, как будто испарилась. «Все ясно, — обиженно подумала Лида, — получила свое и удалилась. Я ей больше не нужна. Ну что ж, будем радоваться жизни в одиночку». Лида улыбнулась своему отражению в зеркале и тут увидела за своей спиной смутную фигуру. Лида моргнула, потому что внезапно заслезились глаза, и увидела, что вместо вероломной подруги позади нее стоит какой-то мужчина. Лица она не разглядела, заметила только темный костюм в неизменную узкую полосочку. Это показалось ей жутко смешным. Мужик в женском туалете! Впрочем, чего только она не видела в этом клубе!
Лида расхохоталась — до слез, до колик.
Отсмеявшись, она проговорила светским тоном:
— Мужчина, вы, случайно, ничего не перепутали? Это вообще-то комната для девочек… — Собственные слова показались ей до того смешными, что она снова истерически захохотала. — Комната для девочек… — повторила она на бис, на тот случай, если мужик с первого раза не расслышал.
Ее немного задело, что он не смеется вместе с ней. Лиде казалось, что весь мир должен смеяться ее шутке.
Но этот странный мужчина и не думал смеяться. Он вдруг шагнул к Лиде и схватил ее за шею.
Веселая легкость мгновенно выветрилась из ее головы.
— Совсем спятил, кретин! — попыталась она вы—крикнуть. — Перенюхался или перекололся…
Однако сильные руки мужчины так сдавили ее горло, что вместо этих возмущенных слов она смогла издать только какое-то нечленораздельное верещание. Да и то вскоре захлебнулось — буквально захлебнулось, потому что этот сумасшедший ткнул ее лицом в раковину и открыл кран на полную катушку.
Лида попыталась вырваться.
Она изворачивалась как могла и даже умудрилась пнуть мужчину под колено, но он не ослабил железной хватки.
Бестолково маша руками, она случайно схватила его галстук и потянула на себя что было сил. Мужчина выругался и отпустил ее. Лида подняла голову и вдохнула. Мокрые волосы залепили лицо, и в тот же миг на ее шее сомкнулись сильные мужские руки. Они сдавливали шею все сильнее.
Сознание Лиды начало мутиться.
И вдруг в самый последний момент словно искра вспыхнула в ее мозгу. Лида внезапно поняла, кто напал на нее в туалете и почему это случилось именно с ней. И еще она поняла, что в конечном счете сама виновата в том, что случилось, и сопротивление бесполезно — этот человек пришел за ней, он пришел, чтобы убить ее, и он это сделает, не остановится ни перед чем.
Эта вспышка, это озарение длилось какую-то долю секунды, а потом Лида провалилась в глубокий черный колодец. В самый глубокий и самый черный колодец, из которого нет выхода.
Ее тело последний раз дернулось и вытянулось. Изящная туфелька от Manolo соскользнула с ноги и отлетела в сторону.
Мужчина настороженно оглянулся на дверь, оторвал от рулона большой кусок бумажного полотенца и тщательно вытер мокрые руки. Потом он бросил быстрый взгляд в зеркало, убедился, что с его внешностью все в порядке, и быстро вышел из туалета.
По дороге он никого не встретил, а если бы и встретил, тоже ничего страшного — в этом сумасшедшем доме никому ни до кого не было дела. Каждый делал со своей жизнью все, что хотел, и не вмешивался в чужие дела.
— Дядя Вася?! — выпалила Катя, в упор уставившись на человека в кресле. — Так это вы? Это ваши люди?
Она вспомнила весь ужасный, бесконечный день, день, когда ее жизнь перевернулась, как тонущая лодка, из рая превратившись в кромешный ад, день, когда смерть мчалась за ней по пятам… вспомнила и горько разрыдалась.
Неужели это он, старый друг дома, человек, которого она считала роднее родственников, ближе самых близких, — неужели это он стоял за всеми кошмарами минувших суток? Неужели это он предал ее, пустил по ее следу убийц? Но зачем, за что?
— Что ты, Котенок, что ты! — Он притянул ее к себе, обнял сильными старыми руками, гладил по вздрагивающей от рыданий спине, по спутанным волосам. — Как ты могла подумать? Это же я! Ты помнишь, как в детстве я катал тебя «по ровной дорожке»?
Она помнила, еще бы, она никогда не смогла бы этого забыть!
Помнила, как этот большой, решительный, угрюмый человек сажал ее на колени и подбрасывал, напевая: «По ровной дорожке, по ровной дорожке… по камням, по камням, по камням… по кочкам, по кочкам, по кочкам… в ямку — бух!»
