него хлеб и представил, как из него, под воздействием высокой температуры, улетучивается всякая органика и остаётся углерод. Резкая вонь ударила в нос, из глаз полились слёзы, я закашлял. Кухня заполнилась плотным и густым дымом.
Да… Я конечно ещё тот дурень, но не до такой же степени. Забыть, как может вонять сгоревшая органика! Химик, недоношенный. Или физик? Да, пофиг!!!
Распахнул окно, я прямо-таки возжелал избавиться от этого чудовищного запаха, я желал, да что там — жаждал, чистого воздуха. Дым, с ощутимым хлопком выкинуло на улицу. Уффф…. Другое дело. Я закрыл окно. Посмотрел на чёрный брусок бывшего хлеба. На закопченные стены и потолок. Ну, что же, не без приключений конечно, но часть задачи выполнена.
Поехали дальше. В природной среде, да и в промышленности, что используется при создании алмазов? Угу. Температура и высокое давление. Опасаясь прожечь противень с плитой, я внёс дополнительные изменения в своё плетение. Прикрыв глаза, я представил, как уголь на противне превращается в алмаз. Покосился на бывший хлеб и расхохотался от души. Сел на пол. Вот блин, экспериментатор! Хотя, откуда мне знать, как выглядят искусственные алмазы? Пойду, покурю. Хотя, зачем куда-то ходить? Тут и покурю. Дым, струйкой, целенаправленно, никуда не рассеиваясь, исчезал в воздухе, не оставляя никакого запаха. Вот это прикол… Хорошо, что я пожелал чистого воздуха. Теперь можно курить и в помещении, весь запах будет исчезать из квартиры сам.
Приняв дозу никотина, я снова посмотрел на печальный объект своего эксперимента. На противне лежала маленькая, каменная копия буханки хлеба неопределённо серого цвета. Такая же сморщенная и страшная. Вот ты какой, искусственный алмаз! Мысленно направив на неё потоки энергии, я с удовлетворением констатировал, что энергию она впитывает как губка. И то хорошо… А чего же делать с внешним видом? Снова сосредоточился, припомнил чистоту алмаза. Снова глянул на бывшую буханку. Другое дело. Замечательная прозрачность. Это значит вышли все лишние примеси. Так… А какой вид ей придать? На шею повесить? Не. Не люблю я этих побрякушек. О! Браслет. Даже два. У кого-нибудь есть браслеты из алмаза? А у меня будет. Мысленно разделив алмаз на две равных части, а представил их в виде браслетов. Алмаз под моим взглядом потёк как масло на горячей сковороде, принимая нужную мне форму. Вроде бы ничего, так получились. Тонкие, но широкие и изящные. Поработать над ними ещё надо. Красиво, ёпрст… Вот теперь вопрос, как их на руки надеть. Они-то цельные у меня.
Тут за окном ярко полыхнуло, да так неожиданно, что я аж присел. Немного проморгавшись, я сосредоточился, и кадры событий как бы пошли вспять. Ого… Я и так умею?! Вот к стеклу приближается снежок. Вот он не долетев какие-то миллиметры, исчезает в ярком языке пламени, которое ударило из стекла. Так это моя защита сработала! Во, как! А откуда снежок? Выглянул в окно и увидел друга Юрку, который смотрел на меня снизу и растеряно моргал. Знаками показал ему, что бы он позвонил мне в домофон и повесил его трубку на место. Я её снимал перед самым началом своих экспериментов, что бы ни отвлекали.
Юрка, с опухшим лицом влетел как торнадо, пахнущий свежим ароматом пива, одеколона и сразу принялся ворчать. И телефоны у меня не работают, и домофон отключен, и вообще, что тут за чертовщина твориться с электричеством? Он, понимаешь, снежком мне в окно кинул, а тут как сверкнет, он чуть не наложил в штаны. И где тут стаканы? У него есть бутылочка пива и не одна, для поправки здоровья, я не буду случайно? Нет? Ну и ладно. А чем это я тут, понимаешь, интересным занят?
— Юрка, завязывай тарахтеть. Куча вопросов и как всегда не ждёшь ответов, — мне нужно было с кем-то поделиться своими открытиями, а лучшего кандидата я не знал. Не смотря на свою общительность и любовь к «поговорить», Юрка тайны хранить умеет. А мне нужно было посоветоваться, как жить дальше. Я ощущал себя растерянным слепым котёнком, хотя и был взрослым мужиком.
— Юрка, ты хоть помнишь, как вчера домой добрался?
— Неа. Маринка сказала, что ты меня притащил. Только говорит, ты странный какой-то был. Вроде в крови, а без синяков и — тут он хихикнул — глаза у тебя светились. Во, её глючило! Кстати, где я по морде выхватить успел, да так качественно, всё болит — ничего не помогает? Утром глянул в зеркало, себя не узнал. Я помню, что к тебе нормально добрался, в автобус садились — помню, а потом уже не помню ничего.
— Глаза говоришь, светились? Вот так? — я сосредоточился, глянул на Юрку. Он резко отшатнулся и глядел на меня стеклянным взглядом и отвисшей челюстью. Я убрал свечение. Юрка нервно сглотнул.
— Сань, ты так меня до инфаркта доведёшь. Это чего такое было?
— Эх… Если бы я сам чего понимал…, - проворчал я.
Вздохнул и в красках, и картинках описал события вчерашнего вечера. Ну и сегодняшнего утра тоже. Юрка смотрел на меня как на идиота. Не верит. Ну, а кто тут поверит? Расскажи он мне такую историю, и я бы не поверил. Попробую убедить.
Взяв один из браслетов с противня и протянув Юрке, я спросил, как он думает, что это такое?
— Сань, чего спрашиваешь? Ты не соскакивай с темы. Ну, хорошо, хорошо! Это кольцо. Стеклянное. Доволен? Нафиг оно тебе? И чего за сказки ты мне рассказываешь? Ладно, глаза светятся. Я видел, как мужик по телевизору электрический шнур от кинескопа, из телевизора, в рот совал и у него искры из ног сыпались. Так, что в светящиеся глаза я тоже поверю теперь. Убедил. А ты мне втираешь, что вчера тебя убили и где-то на том свете, ты встретил царя покойного и теперь сам стал колдуном. Зря ты с выпивкой завязал, совсем крышу сорвало. Книжек меньше читай.
Юрка от возмущения, говорил сбивчиво, как всегда частил, но не верил. Я, молча, достал из нижнего ящика стола молоток, подал Юрке и предложил разбить это колечко. Он с жалостью посмотрел на меня как на маленького, капризного ребёнка. Взял молоток, положил кольцо на стол и слегка стукнул молотком. Колечко мелодично звякнуло, подпрыгнуло, но не разбилось. Честно сказать, я не знаю, какие нужны усилия для того, что бы разбить алмаз. При всей своей твёрдости, он наверняка очень хрупкий, если давить медленно — не раздавишь, а от резкого удара — наверняка рассыплется. Поэтому, сосредоточившись, укрепил браслет энергетической сеткой вроде той, что поместил в стены квартиры, теперь по нему хоть кувалдой колоти. Юрка естественно, ничего этого не заметил. Он стукнул ещё раз, посильнее. Целое. Стукнул ещё сильнее. Тут я уже не выдержал.
— Юрок, положи ты его на пол. Ты мне стол так разломаешь, а не это кольцо.
Юрка, глянул на меня искоса, сопя, переместился на пол. Положил колечко, и со всей дури шарахнул по нему молотком. Мимо. Я рассмеялся.
— Чё рыгочешь — сена хочешь? — привычно огрызнулся Юрок. И снова ударил молотком. Браслет с мелодичным звоном улетел в коридор.
— Не фига себе! Это чего такое? — с искренним удивлением спросил Юрка.
Я, молча, пошёл в коридор. Включил свою чувственность. Нашёл там свой браслет. Осмотрел со всех сторон — целый. Потом вспомнив ещё одно свойство алмазов. Достал глубокую посудину, налил в неё воды. Покрутив перед Юркиным носом браслетом, бросил его в воду. Юрка заглянул в тарелку. Браслета не увидел.
— А чего это? Где он делся? — он ничего не понимал.
— Юрка! Ты чего? Вспомни, какой камень в воде не виден?
— Я только про один такой знаю. Вот только про кольца из цельного алмаза не слышал. Да и откуда он у тебя может взяться?
— Взялся вот. Сам сделал. Из хлеба. Теперь вот придётся снова за хлебом идти.
Пошарив пальцами в тарелке, выловил свой браслет и задумался, как его напялить на руку. А потом просто взял и надел. Легко. Протянул руку и надел второй. Потом мысленным усилием ужал до нужного размера и для красоты пустил по краям эдакую, светящуюся красным, вязь. Не слабо смотрится. Подумал немного, и в готическом стиле поместил на правый надпись «ВЕРШИТЕЛЬ», а на левый «ПРАВОСУДИЯ». Ну, вапще круто! Почему такие надписи? Ну, сам не знаю. Показалось, что так будет правильно. Ну и вчерашний суд над своими убийцами повлиял. Судьёй я себя ощущал. И палачом, одновременно. А может просто повыделываться перед другом захотелось… Не знаю я.
Юрка смотрел и молчал. И начинал верить тому, что видел и тому, что услышал до этого. Я чувствовал это. Он тоже фаталист, хотя иногда махровый материалист. Пока сам не потрогает — не поверит. Потрогал, получается. Значит надо верить.
— Значит — это, правда? — сипло спросил Юрка.
