что нынешний автомобиль есть исключительное сочетание высочайших достижений всей современной техники…»
«…136,363 километра в час — с такой безумной скоростью прошел в Довиле на бензиновом автомобиле некто Габриэль…»
«…По данным Всемирной ассоциации автопромышленников, в Королевстве Великобритания насчитывается около 200 тысяч автомобилей, а в Американских Соединенных Штатах — 500 тысяч…»
«…Авто марки „Лаурин-Клемент“ заменят извозчиков в Санкт-Петербурге. Наша столица станет на уровень Лондона, Парижа и Берлина, где анахроничные, громоздкие, пачкающие улицы конные экипажи вытеснены почти полностью бесшумными демократичными авто…»
«…Английская королева, как оказывается, в совершенстве владеет искусством управления автомобилем…»
«…Молодой французский ученый Пьер Верно решил попробовать добраться до Северного полюса на автомобиле. 2 тысячи километров от корабля до полюса он собирается проехать не более чем за двадцать дней. В качестве топлива — смесь бензина со спиртом. Охлаждение — воздушное…»
«…Только автомобиль способен избавить человека от рабской зависимости от лошади. Самодвижущийся механический экипаж должен вытеснить это упрямое животное с арены общественной деятельности в татарскую кухню!..»
«…Первые автомобили российской конструкции начал выпускать механический завод в городе Риге…»
«…Американский изобретатель Генри Форд, организовав особым образом, который он удерживает в секрете, производство простого и надежного автомобиля марки „Т“ на принадлежащих ему заводах в городе Детройте, довел выпуск до 12 тысяч машин в год…»
«…Нас могут спросить, почему мы так много говорим об автомобилях, когда их число в России едва достигло 10 тысяч, когда многим десяткам заграничных марок, всем этим „фиатам“, „рено“, „остинам“, „фордам“, „бенцам“, „испаносюизам“ мы можем противопоставить только одного отечественного „Руссо- Балта“? Крестьянин шарахается от самодвижущегося экипажа, как от нечистой силы, горожанин все еще считает автомобиль предметом фантастической роскоши. Но мы уверены — именно в России автомобилю предначертано великое будущее. Нет другой страны на свете с такой протяженностью дорог, с такими необозримыми, все еще не покоренными пространствами. Тот путь, который лошади преодолевают за неделю, авто пробежит за несколько часов. Не видно иного средства практической демократизации нашего общества, уравнивания всех его членов в свободах, из которых главная — свобода передвижения. Хорошая запряжка с экипажем стоит тысячи рублей, авто, изготовленное по принципам господина Форда, — годовой заработок крестьянина. На выращивание лошади уходит два-три года, завод „Рено“ делает одно авто за три часа. За пять — десять лет развития автомобильного дела в России мы в состоянии дать авто каждому, кто по-настоящему хочет его иметь. Нам возразят — а как же вековая наша безграмотность, лень и распущенность? Ведь владение и управление автомобилем требуют английской образованности, французской аккуратности и немецкой дисциплины! Превосходно! — ответим мы многоуважаемым оппонентам. Став предметом вожделения и необходимости, автомобиль заставит нас приобрести все эти качества получше, чем вельможные распоряжения и разночинные призывы!..»
Вот о чем говорилось на страницах, предусмотрительно подсунутых директором своему молодому сотруднику. Когда Михаил Михайлович появился в кабинете, Евгений еще был погружен в чтение.
— Интересуетесь? — спросил директор вкрадчиво.
— Естественно, Михал Михалыч, хотя дела это всем известные, — ответил Чудаков.
Он кривил душой. Собранные воедино, материалы произвели на него впечатление гораздо более сильное, чем попадавшиеся ранее время от времени заметки. Директор почувствовал эффект и подкрутил интригу.
— Я вот тоже подумываю — надо нам делать свой российский автомобиль, — сказал он.
— Так и делают ведь — «Руссо-Балт», — ответил Евгений.
— Не совсем то, что надо. Мотор — сорок сил. На сиденьях — кожа. Дорогая машина. Нам надо попроще. Вы же читали — демократичный автомобиль нужен в России! Мотор сил десять — пятнадцать, сиденья парусиновые, кузов — дерево. Вот какую машину я задумал изготовить на нашем заводе, — завершил директор и раскинул перед изумленным Евгением эскизы.
Когда он убедился, что молодой человек заинтересовался не на шутку, добавил:
— Жаль, конечно, что придется делать ее без вас…
Снова, как и год назад, Евгений оказался в ловушке, сооруженной «хитрым эксплуататором». Идея строить на полукустарном предприятии автомобиль собственной конструкции вместо того, чтобы наладить производство успешно задуманного двигателя, была со всех точек зрения полным безумием. Но вся молодежь России упивалась горьковской фразой «Безумству храбрых поем мы песню!». Какая-то особая привлекательность всегда есть в такого рода безумии.
Евгений пытался уравновесить новое авантюрное желание доводами здравомыслия. Говорил, что у него еще недостаточно технических знаний для такой работы, что за два года он может позабыть выученное ранее в Московском техническом училище. На эти соображения Михаил Михайлович выдвинул новые предложения. Повторять соответствующие дисциплины в процессе конструирования — раз. Научиться управлять автомобилем «берлиэ» и пользоваться им столько, сколько дело того потребует, — два. Получить новую должность конструктора-испытателя и жалованье вполовину больше прежнего — три. И Евгений остался в Орле еще на год.
Этот год начался для него с осени, а осень — с первых в его жизни опытов управления автомобилем. Машина хозяина была достаточно мощной, но не очень послушной. Хотя по прямой она ходила устойчиво, как паровоз по рельсам, повороты и торможения требовали от водителя знания ее характера и тонко отточенных навыков.
— Наше авто будет гораздо проще, — жарко убеждал Евгения Михаил Михайлович. — Им сможет управлять каждый извозчик, каждый мужик, способный справиться с вожжами и телегой.
Трогаться с места, двигаться по прямой и останавливаться с небольшой скорости Евгений, к восхищению наблюдавших за его стараниями дам, научился за один день. Через неделю директор уже решался доверять ему руль в поездках за город, совершаемых всей семьей. Через месяц фигура Евгения за рулем большого, аккуратно вымытого автомобиля примелькалась в городе. Городовые и лавочники стали почтительно называть Чудакова «господин инженер». А через пару месяцев Евгений, по выражению Михаила Михайловича, «совершил пируэт», после которого знакомые стали называть Чудакова «господин акробат».
Дело происходило в один из редких в ноябре солнечных дней. Семейство Михаила Михайловича, в котором Евгений стал уже вполне своим человеком, отправилось покататься на авто по окрестностям. За рулем сидел Чудаков, который, по утверждению супруги патрона, вел автомобиль уверенней и спокойней, чем сам хозяин. На выезде из Орла надо было проехать длинную Московскую улицу и, миновав расположенные в ее конце Московские ворота — массивную арку с узким проездом, — подняться на холм, откуда открывался чудесный вид на город и его окрестности. Евгений разогнал машину, чтобы легко взять подъем, и, предусмотрительно сигналя, на приличной скорости приблизился к арке. В этот момент слева впереди, на расстоянии метров тридцати перед аркой, на улицу выбрался древний старец и стал переходить ее, не обращая внимания на сигналы. Очевидно, он был глухой. Расстояние между авто и старцем быстро уменьшалось.
Сидевший сзади Михаил Михайлович инстинктивно вдавил ногу в пол, как бы нажимая на тормоз, а руками, вцепившимися в сиденье, стремился направить автомобиль влево, за спину старика. Дамы обомлели и зажмурились. Только сидевшая впереди младшая племянница Михаила Михайловича тихо ойкнула.
И тут Евгений сделал то, чего никто не ожидал. Он дал газ «на полную» и повернул руль вправо так, что огромный «берлиэ», пролетая перед самым носом старика, устремился в каменное основание арки. Люди в машине закрыли лица руками. Однако метрах в десяти перед воротами Евгений успел вывернуть руль влево и, словно пушечный снаряд, пролетел под аркой в полуметре от каменной стены.
На горе машина остановилась. Евгений был бледен. Супруге Михаила Михайловича стало плохо, старшая племянница пыталась привести ее в чувство, а младшая стала хохотать словно безумная.
