– Не знаю, – сказал тот.
– Ну, понятно. Только я не о том... Ты извини, я понял. Применил к тебе... короче, неоправданные средства. Имею в виду случай в Парке Последней Надежды, – он помялся и зыркнул на Германа оценивающим взглядом. – У нас так принято... Есть особые методы работы с личным составом... А как тебя еще было отлучить от этой... невесты с почты? Если хочешь откровенно, не хотел я, но стояла задача. Ты как офицер понимаешь...
– Не понимаю, – тупо произнес Шабанов.
– Да ладно, не понимаешь... Все ты понимаешь! И правильно, что вызов бросил. На твоем месте я сделал бы то же самое... Теперь-то дело прошлое. Думаешь, ее братья и сама она просто так здесь сидят? Фруктами торгуют? Хрен! Деньги для своей республики зарабатывают, и главное – подыскивают волонтеров, летчиков сманивают в Абхазию. И на тебя сделали ставку!
– Я что, рысак на ипподроме?
– Рысак! Да еще какой!.. Ладно, Герман, мы с тобой все-таки соседи, вместе жить. Не держи зла, – он подошел к карте и раздернул старомодные черные занавески. – Покажи, где упал. Последняя посадка и дозаправка были в Алтупе, что дальше?
Герман некоторое время смотрел на карту – бегал взглядом от бывшей авиабазы в Монголии по разным сторонам, после чего отрицательно помотал головой.
– Не знаю...
– Но ты же опытный пилот – не пацан! – опять сорвался особист. – Что ты заладил – не знаю! Не знаю!..
И тут же смолк, спрятал возмущенное раздражение. Понять его было можно, держать ответ перед комиссией, а идиотские, дебильные ответы кого хочешь выведут из терпения...
– Хорошо, давай начнем с конца, – спокойно предложил Заховай. – Сейчас ты откуда взялся? Пришел, приехал, прилетел?.. Откуда?
– Очнулся тут, недалеко, километров пять. Пришел.
– Без сознания был? Или спал?
– Не спал, но все было, как сон, – проговорил Шабанов, борясь со сном. – Дали бы отдохнуть пару часиков...
– Нет! – оборвал он. – Думаешь, мы тут отдыхали? Да мы целую неделю на ногах! Такой прессинг!.. Как очутился там?
– Где? – теперь уже с умыслом тупо переспросил он, ощущая внутреннее злорадство.
– Там, где очутился!
– Не знаю.
Наконец, до особиста дошло, что из-за своей торопливости и высокого нервного накала он попросту неверно ставит вопросы и не может ни сам расслабиться, ни расслабить и разговорить собеседника. Пропавший пилот свалился как снег на голову, и не хватило времени хотя бы привыкнуть, что он сидит напротив, живой, здоровый да еще и с кольцом от «принцессы». А Шабанов в свою очередь вдруг сделал неожиданное предположение, многое объясняющее: автором проекта тайного перегона переоборудованных машин в Индию был Заховай! Опыта доставки такого товара еще не было, «Антей», навернувшийся в Иркутске, поставил точку в удобной и безопасной транспортировке истребителей с секретным оборудованием, а маркитантам кровь из носу надо продать парочку МИГарей, ожененных на высокородных особах. Ему поставили задачу – он сделал предложение не рисковать, не связываться с воздушными коридорами, а коль скоро МИГ стал невидимкой, гнать его втемную, и тем самым всю ответственность за доставку товара, по сути, взял на себя. Это было выгодно всем, меньше хлопот, и заодно можно на практике проверить, насколько действенен новый прибор, позволяющий будто шилом протыкать все границы и воздушные пространства. За это даже ухватились, и кто-нибудь из вышестоящих уже подготовил специальный секретный доклад об открывающихся возможностях. Прошло б все гладко – он на коне и с солидной премией, купил бы обновы своим женщинам, начальство похвалило бы за отличное знание оперативной обстановки и умение проводить дерзкие замыслы в жизнь.
Он сильно переживал за этот проект, потому и на кухню прибегал, чтоб дополнить инструктаж, на всякий случай девицу с почты отшил своим иезуитским способом и по стремянке в кабину залез, чтоб благословить, и схлопотал пилоткой по морде, и простил сейчас, не раздумывая.
Но не прошло, не пролезло, и он теперь становился козлом отпущения. Не вернись Шабанов с кольцом – путь Заховаю в очередь на бирже безработных. С маленькой пенсией, без выходного пособия, с тремя женщинами на руках...
– Жалко мне тебя, – вслух подумал Герман.
– А ты себя пожалей! – отпарировал особист, словно угадав ход его размышлений. – Если как школьник у доски будешь твердить: «Не знаю!» – представляешь, что с тобой будет?
– Я взлетел с базы в Алтупе и через пять минут обнаружил, что сбился с курса, – добровольно признался Шабанов. – Причем круто, на сто восемьдесят.
– Ну?! – поторопил он, почти ликуя в душе. – Дальше?..
– Встал на курс. Трижды потом сверялся по спутнику – все было в норме. А на Гуйсан не вышел...
– Тебя обнаружили? Сбили? – ухватился Заховай, и сразу стало ясно, куда он клонит.
– Нет, кончилось топливо, упал возле хребта Дангралас.
– Какая же причина? Почему сбился с курса? В это трудно поверить, чтоб опытный пилот, налетавший столько часов, и вдруг сбился! И спутник подвел!..
– «Принцесса» – это такое дерьмо! – сказал Шабанов и поймал себя за язык, поскольку чуть не выпалил окончание своей мысли. – По сравнению с тем, что я видел...
– Так все-таки «принцесса»! – клещами вцепился и возрадовался особист. – Я так и думал!
– А что же еще? – потрафил он Заховаю. – Другой причины нет.
Замысел его становился ясным – перевалить неудачу с перегоном машин на конструкторов, на несовершенство прибора, и теперь каждое сказанное слово против «принцессы» будет ему спасительным словом. Пусть это даже не так, или не совсем так, и прибор невидимости нормальный, но пока разберутся, пройдет год, а там, глядишь, все забудется...
– Она что, каким-то образом воздействовала на систему ориентации самолета? – подсказал он ход. – На компас? На бортовой компьютер?
Шабанову вдруг стало жаль валить все на электронную, но все-таки женщину.
– Я бы так не сказал...
– Но тогда что? Что?
– Сам прибор работал исправно, меня не обнаружили на границах. Скорее, несогласованность «принцессы» и бортовых систем, – осторожно предположил он, зная, что проверить ничего теперь невозможно. – На языке электронщиков это называется вроде бы конфликтом систем или программ. Когда они вступают в противоречие между собой...
Именно этими словами Заховай будет отбиваться от комиссии...
– Так! – Он положил бумагу перед Шабановым, достал свою ручку. – Пиши рапорт, на мое имя! Свои выводы, заключения... И отдыхай!
Герман едва написал «шапку», как оживившийся особист снова затосковал: нервы на тайной работе пообтрепались у него основательно, не мог скрывать своих чувств, а значит, дисквалифицировался.
Но одновременно стал более человечным...
Он с трудом выдержал десять минут.
– Но все-таки, капитан, где ты упал? Хотя бы примерно! Где искать обломки? – И почти трагично добавил: – И как ты выбрался?
– Пришел пешком...
– Да кто в это поверит? Ты же не в ППН упал, чтоб пешочком прийти! Мы облетали всю территорию до монгольской границы! Спутник не может найти обломки! Радиомаяк-то должен работать. Не мог же и он разбиться!
– Я на самом деле пришел пешком, – Шабанов отложил ручку.
– Что, от места падения? От места приземления?
– Практически, да...
