красен, особенно девы, а одеты все в белую холстяную ткань.
– Мы послы Сарского Владыки, – сказал Важдай. – Ищем страну рапеев. А вы кто?
Люди же услышали его голос и еще пуще развеселились.
– Железный, а говорит, как человек!
Безбоязненно приблизились и, словно дети, с великим любопытством стали разглядывать витязей, щупать руками их сапоги, упряжь и коней. Ярый муж понял, что так толку не добиться, и спрашивает:
– Есть ли у вас князь или старейшина?
Они же взирают изумленно и лишь смеются. И тут Важдай заметил, что нет среди этих людей ни детей, ни стариков и старух – все отроческого возраста.
– Кто из вас дольше живет на свете? – спросил тогда воевода.
– Мы все долго живем! – отвечают.
– А как вас зовут? Какой вы народ?
Люди только диву даются и, видно, не понимают, хотя владеют сарской речью.
– Кто ваши боги? – Воевода уж отчаялся. – Кому вы поклоняетесь? Кому жертвы воздаете?
Беловолосые отроки и отроковицы лишь недоуменно переглядываются и говорят между собой:
– О чем спрашивает железный человек? Что он хочет?
Тогда Важдай махнул рукой, развернул коня и поехал к своим.
Еще несколько дней пробиралась Скуфь лесами и горами, прежде чем приехала на берег неведомой реки. А на высоком холме стоит белая вежа, но к ней ни дороги, ни тропинки – все лесом поросло. Знать, здесь был край сарской земли, ныне заброшенной, поскольку в былые времена такими храмами отмечали порубежье. Поднялись они к земным чертогам, вошли внутрь вежи, а на алтарном камне тоже малые деревца растут. Подоили витязи кобылиц, воздали жертву Тарге, а потом только на другую сторону переправились.
И узрели там бескрайнюю степь.
День едут, второй, третий – все не кончается, и безлюдная, не заселенная, хотя травы густые и уже подгорели на солнце. Разве что далеко за холмами иногда взметнется строчкой пыль – то ли всадник промчался, то ли дикий зверь...
И вдруг на окоеме пыль поднялась великим столбом, а скоро и конница замаячила. Вот здесь и пожалели витязи, что копьями пошлину дали, развернулись в сарскую лавину, изготовились и встали, ждут, что будет.
Неведомые всадники тоже подъехали на расстояние поприща, выставили свои двурогие копья и глядят раскосо, щурятся. Вроде бы на сакалов похожи, только головы у этих огромные, безволосые, блестят на солнце. Лица же грубые, лошадиные, вместо носов одни норки, на конях сидят без седел и не седалищем, а подогнув под себя ноги, и сами ростом небольшие, в кости широкие. И лошади у них такие же неказистые, маленькие и вислобрюхие, словно дикие турпаны.
Важдай увидел, что люди эти присматриваются к чужакам и о чем-то переговариваются, и не спеша поехал в их сторону. Тогда и от всадников отделился один, в лисьем треухе и с кольчужным забралом, подъехал и что-то спрашивать стал, да только речь неслыханная, отрывистая и гортанная.
– Мы послы Сарского государя, – сказал ярый муж. – А едем за Рапейские горы и никого воевать не хотим. Пропустите нас через свои земли.
И ощутил, как противится нрав своим словам, ибо он всегда помнил о принадлежности к государеву роду.
Воевода степняков вдруг потерял к нему интерес, спрыгнул с коня и, семеня короткими ножками, обошел вокруг лошадь Важдая. Затем потрогал шею, коленные суставы, пощупал задники копыт; щелки глаз его при этом расширились, что означало сильное волнение. Он снял лисью шапку, обернулся к своим и малозаметно махнул растопыренной короткопалой пятерней.
Из плотной конницы выделился один блестящеголовый и старый всадник в парчовом халате, на скаку спрыгнул с коня и тоже стал разглядывать лошадь чужеземца. Они о чем-то переговаривались, с вожделением щупая бока и круп, невзирая на седока – точно так же, как беловолосые люди на озере.
Старый, видно, был у них вождь или старейшина, держался властно, с достоинством, и голова у него отливала красной медью. Он наконец заметил Важдая, что-то спросил и, не дождавшись ответа, приманил к себе еще одного всадника, скорее всего толмача, поскольку тот вострил мясистое ухо и выражал полную покорность.
– У твоих воинов все такие добрые кони? – выслушав своего господина, по-сарски спросил он.
– Сары не разводят плохих лошадей, – с гордостью проговорил ярый муж.
Они оба и одновременно сели на землю перед мордой коня, словно покорные рабы, надели шапки, и глаза их вновь сузились или вовсе закрылись.
Не успел Важдай подивиться столь странному обычаю, как все их воинство мгновенно скользнуло со своих уродливых лошадок и уселось, покрыв головы лисьими треухами.
Только толмач остался стоять, поблескивая голым и почему-то синеватым черепом.
Не приходилось еще ярому мужу ни разговаривать с сидящими, ни воевать.
Уставшие ждать и не зная, что происходит, сотники привели Скуфь поближе и тоже спешились, делая вид, что подправляют сбрую.
– Куда вы направляетесь, иноземцы? – через толмача наконец-то спросил воевода степняков.
Обескураженный их поведением, Важдай не стал называть истинную причину похода.
– Мы едем далеко, за Рапейские горы. А вы кто такие?
– Жители этих степей. Наш народ не велик и зовется ашкар.
– Не слышал я о таком народе.
– Мы пришли сюда с полуденной стороны сто лет назад, – объяснил толмач. – Эта земля была пустой и подходила для жизни нашего народа. Мы разводим лошадей и нуждаемся в пастбищах.
– Этих животных вы называете лошадьми? – засмеялся Важдай. – Да ведь это же турпаны!
– Ты прав, чужеземец. Нас не любят боги... А вы продаете своих лошадей?
– Нет, мы не купцы, – терпеливо объяснил ярый муж, испытывая отвращение к себе. – Мы послы нашего государя.
– Почему у вас столько много коней? На каждого по два или даже три?
Хоть и узкие у них были глаза, однако успели все разглядеть и сосчитать!
– Это подводные кони. Когда устает одна лошадь, мы пересаживаемся на другую. Поэтому скачем день и ночь.
Степняки-ашкары послушали толмача, и вдруг у старого из щелок потекли слезы.
– Когда-то и мы ездили с подводными конями, – объяснил состояние своего господина толмач. – И жили богато, как вы, ибо имели много жира. Даже упряжь на наших лошадях была золоченая. Да выродились наши кони и жизнь в степи оскудела. Мы пришли на новое место, чтобы заново возродиться и развести добрых лошадей. Ведь если у народа такие прекрасные кони, как у вас, для него все земли открыты, даже самые дальние.
– Хотите взять с нас пошлину конями? – спросил Важдай.
Воевода вскочил и произнес несколько фраз, указывая на закат.
– Зачем вы идете за Рапейские горы? – перевел толмач. – Там жизнь еще более скудна, а коней и вовсе нет.
– Государь послал, – еще раз уклонился ярый муж. – Посмотреть, как люди живут.
И тут же услышал:
– К нам долетела молва, что вы идете к рапеям, дабы взять от них невест. У вашего государя на исходе роковой срок. Не женится – будет заточен в каменную вежу.
Эти степняки не только все видели, но все слышали и знали обычаи сарские!
– Да, – сдержанно признался Важдай. – Мы хотим взять от рапеев воинственных дев. У вас выродились кони, а у нас женщины не способны рожать.
Теперь и старый вождь вскочил, заговорил, забулькал, утирая слезы.
– Если отдадите нам своих коней, мы вам дадим своих дев, – едва поспевал за ним толмач. – Сколько попросите, столько и возьмете. У нас у самих мало дев на выданье, иногда приходится женить сыновей на вдовицах. Но они плодовиты и рожают детей каждый год. Если мы обменяемся, то породнимся и станем
