– Конокрад свалился в темную балку, без светоча не найти... Я поехал сегодня рано, до восхода солнца... И сейчас только вернулся. Если бы знать, что это омуженка, еще вчера бы отыскал!
– Ты не зрел лица?
Стражник робел, однако не желал упускать награды.
– Не мог отчетливо рассмотреть, господин. Было сумеречно... От моего удара у конокрада слетела шапка. – Он достал из-за пазухи баранью шапку. – И выпали косы... Но я не узрел бороды! Как и единственной перси... И еще, у него на плечах был вот этот скуфский крытый плащ...
– А где его одежды? – спросил государь, рассматривая шапку.
Парфянин солгать не смог.
– Я поднял их в степи. Еще вчера... И преподнес в дар своей невесте.
– Значит, конокрад был в женских одеждах?
– Нет, господин! Мужской сарский кафтан, расшитый жиром...
– Зачем же ты подарил его своей невесте?
– Мы носим одинаковые одежды... Да если бы я сразу узрел омуженку, господин!..
– Добро, ступай, – угрюмо проговорил Ураган. – Я держу свое слово. Ты получаешь мое покровительство. Завтра на заре сядешь на коня и обскачешь свою землю на моем кочевом пути. Отныне ты получаешь волю и бич!
Парфяны зашевелились, и приглушенный рой голосов выдал их нетерпение и крайнюю решимость. Государь поднял бич.
– А вы скажите своим хозяевам, я велю выдать вам щиты, кольчуги и луки со стрелами. Всякий, кто изловит живую омуженку, получит полный надел земли и бич. За каждую мертвую – десятую часть и право носить оружие.
И щелчком утвердил свою волю.
Следовало бы казнить мертвую омуженку, как советовал зрящий старец, да тем утешиться, но появление в степи чужеземных людей, все лето угоняющих лошадей под видом жертвы Тарбите, да еще давным-давно исчезнувших омуженок окончательно встревожило государя и повергло в непривычную и оттого неприемлемую растерянность. Он не мог соотнести прекрасную, статную по-девичьи жрицу Чаяну и горьковатую радость, что до сей поры была суща в сердце, с этой плечистой, узкозадой и одногрудой омуженкой, ничего, кроме отвращения, не вызывающей.
Он не в силах был связать их, однако связь эта была и напоминала невидимую, но прочную шелковую нить.
Соберется или нет отомстить Дарий, но истинный, жестокий, самый беспощадный супостат был уже в пределах сарских земель! И до сегодняшнего дня оставался неуловимым и вездесущим, ибо обладал непредсказуемыми, по-женски изощренными военными хитростями.
Еще ни одному народу не удавалось выстоять против омуженок, которые ходили за добычей когда хотели и куда хотели. Чаще всего они просачивались в чужие земли малыми ватагами, до поры до времени обитали там скрытно, накапливали силы и, выбрав подходящее время, нападали внезапно и повсюду. Они захватывали города и селения, грабили их, угоняя не только скот, но более всего молодых паров, дабы потом прелюбодействовать с ними и всячески глумиться, покуда не умрут.
По сарскому преданию, они оставляли себе только дочерей, а родившихся сыновей бросали в пропасть.
И они же придумали казнь – рвать конями мужчин, неспособных к соитию...
В стародавние времена, когда еще были сущи лишь сары и сколоты, когда жили они в едином государстве, не ведая разделения и раздоров, ибо одни были Земными тварями, а другие Солнечными, одни утешались земными радостями, а другие – небесными; в те далекие-далекие годы, когда они вместе владели землями от берегов полунощных до берегов полуденных морей, от желтых речных вод на востоке, до середины земли на западе; в те ветхие века государь по имени Аркан обложил подвластный ему несметного числа народ оброком тяжким – по три мужающего пара от каждого рода. И собрал он Скуфь числом в сто тысяч, по тем временам настолько великую, что в лесах и степях, в жарких сыпучих песках вдоль рек Дарующих и холодных болотах и снежных горах Сканды было истреблено все хортье племя, дабы государевы скорняки пошили скуфейки. А кузнецы откопали все куфьи, пустили в дело не только дедову, но и отцовскую кладь, чтоб отковать мечи и секиры, из старых подков, гвоздей и тележных чек вострили засапожные ножи, и уж из совсем сырого железа – наконечники для стрел.
По-отечески вскормив и выпестовав Скуфь, Аркан устроил великую ярмарку дев, коих свозили со всех земель и от всех племен, чтоб каждый витязь выбрал себе невесту не по любви и согласию, как было заведено, а воинственных, крепких телом и способных рожать природных воинов. И вот когда сыграли сто тысяч свадеб в один раз, государь велел снять черные одежды, то есть дал каждому вольную до осени, чтоб зачали молодые жены. Когда же они уже были на сносях, скликал в назначенный день, посадил на борзых коней и сам пошел со Скуфью воеводой.
А поход был дальний и трудный, за высокие горы, через чужие земли и вовсе безлюдные пустыни – к Красному морю, на благодатных и близких к Небу берегах коего когда-то стояли святилища солнечных сколотов. Не земные, а потому мирные, они творили там свои лучистые таинства и на всей Земле, во всякой ее стороне был сущим Ирий, поскольку все люди тогда были причастны – знали тайные имена богов.
Однако дикие кочевые племена ахманеев, произошедших от соития людей с ушастыми обезьянами, а потому не имевшие своей земли, стороны, кумиров и не испытывающие благодатного человеческого состояния Ирия, зарились на сколотские берега, по своему недомыслию полагая, что если овладеть их богатствами, домами и храмами, то можно жить так же, как настоящие, сотворенные богом, люди. Собравшись из всех потаенных лесных трущоб, ахманеи напали и разорили все побережье Красного моря, разрушили ненужные им храмы, вытоптали ирийские сады и оставили себе лишь дома, золоченые одежды и всяческие драгоценные украшения. Нелюдей в те времена было еще достаточно, и не только в человечьем образе, но все они, рожденные от скотоложства, не имели божьего подобия, не знали бога и принимали за него золото и прочие драгоценности, поскольку, обладая ими, можно было получать блага.
Оставшимся в живых сколотам пришлось спешно бежать со своей земли и подаваться в полунощную сторону, где повсюду обитали сары. Но стоило им покинуть близкое к богам место и свои святилища, как нарушился лад между Землей и Небом, ибо разгневался Ярило и обрушил на ахманеев солнечный ветер, который в единый час смел, спалил зримую, земную благость. Дремучие непроходимые леса, населенные лишь птицами, обратились в уголь, травянистые, цветистые луга в долинах – в песчаную пустыню, и сгинули в пламени все животные твари, от соития человека с которыми рождались бы нелюди.
С тех пор попранный Ирий уже более никогда не возвращался на эти берега, и осталось лишь название того места – Ирийская пустыня...
В те далекие времена, когда Аркан со Скуфью выступил в поход, ахманеи уже считали побережье Красного моря своей землей, хотя сетовали на ее нестерпимый зной, пустынность и жаловались на свою несчастную долю. Повинуясь природе, многие из них все еще кочевали по полуденным чужим странам, завидовали благам, которые дают боги другим народам, и были не воинственными. Но те, что поселились у моря, занимались разбоем, грабя купеческие суда и караваны, идущие сквозь Ирийскую пустыню, притом никогда не озоровали в своих пределах, а будто хортье племя, обрядившись в одежды ассирийцев, мудегов или гирунов, рыскали по чужим землям и берегам, чтоб оседлых ахманеев не заподозрили в воровском промысле. А у себя, на Красном море, они будто бы рыбу ловили да водорослями питались, никогда не носили оружия и жили в нищих лачугах из тесаного, узорчатого камня, взятого с развалин храмов. В жаркой, выжженной пустыне и по взморью тогда еще во множестве высились руины сколотских святилищ, ныне разобранных на строительный камень и погребенных песками.
И вот под одной из развалин, а под какой точно, уже никто не помнил, в подземной усыпальнице, вместе с прахом, был схоронен священный список Гласа сколотов, исполненный на растянутой и отглаженной шкуре быка. По преданию, там значились сакральные имена всех богов, а каждый имел их до дюжины. Его-то и вздумал добыть Аркан, чтоб исполнить завещание предков и чтоб сотворенные солнцем братья, владея сакральным Гласом, могли вновь утвердить на Земле благодатный Ирий.
Два года государь вел Скуфь, где без спроса, где с согласия племен проходя сквозь их земли, а где пробиваясь силой, поскольку при виде великого сарского войска многие народы исполчились и встали на пути, ибо не ведали истинной причины похода. На Двуречье Аркан разбил и обратил в бегство мудегов, под
