обратился к красным: — Повар есть?
Повар нашелся. Обезьян дал ему нож, и он перерезал Якуту горло.
Кровавый теплый ручеек добрался до сапог Обезьяна, и он сделал шаг в сторону, чтобы не испачкаться.
— Итак, мы имеем 3 трупа. Обед для 3-х секторов обеспечен. Но вы спросите, а как же 4-й? Кто еще умрет сегодня, чтобы и 4-й сектор пообедал?
Красные замерли.
Обезьян наслаждался паузой.
— А умрет… последний. Последний — мертвый, господа!
Кто-то, сообразив быстрее, бросился к бараку. За ним побежали остальные, спотыкались о камни, падали, топтали упавших.
— Мухой, твари! Последний — мертвый!
Красные ворвались во двор, побежали, перепрыгивая через стенки секторов, и на пороге устроили привычную драку.
Охранники принесли с берега трупы Шрама, Волынца и Якута, бросили их во дворе и закрыли ворота. Один охранник залез на вышку, остальные пошли греться.
Колонисты 2-й категории были готовы играть в «последний-мертвый» все оставшиеся 40 дней до приезда координаторов, но не могли решить, какой сектор обедает завтра. Кто-то предлагал начать сначала, с 1-го сектора. Кто-то был за сохранение прежнего графика, но с учетом того, что 2-й сектор, который должен был обедать сегодня, пообедал вне своей очереди, поэтому обедает завтра. Послали дежурного, просили узнать, что думает господин начальник колонии. Обезьян приказал соблюдать прежний график, но назавтра объявил обед 3-му сектору, потому что 2-й сектор сам виноват, что пропустил обед, — не надо было бунтовать.
20
Первыми из лодки спрыгнули Сипа и Моряк, помогли Толе Слесарю и мне.
Обмороженные ноги не держали. Я сел на камни, но и сидеть не смог, завалился на спину. Из глаз выкатились слезы и застыли на замерзших щеках.
Обезьян как будто не заметил, что мы приплыли. Он думал, мы ему не опасны.
Члены совета и охранники стояли рядом с Обезьяном, их было человек 12. Обычные синие колонисты расположились у барака. Их было столько же. Разобравшись с красными, Обезьян принялся за синих.
— Ну а с вами что делать? Почему спасибо никто не сказал? Да если б не я, эта дикая толпа разорила бы наш дом, они бы всю еду сожрали! Хотите с голоду подохнуть? Или кто-нибудь хочет сыграть в «последний-мертвый»? Может быть, ты хочешь, Аржанов? Или ты, Асланбек?
Я протер глаза и близко увидел лицо Обезьяна. Он наклонился ко мне, оскалил гнилые зубы.
Я сказал ему:
— Еда будет. Нам обещали, привезут много еды.
Подошли Аржанов и Асланбек.
— На место встали!
— Он сказал, еду привезут.
— Врет!
— Жилин, еду привезут? — спросил Асланбек.
— Нам обещали.
— Когда?
— Скоро. Обещали, что скоро.
Обезьян скорчил рожу:
— Не верьте ему, он врет. Если просьба колониста принята, должен зажечься зеленый луч. Не было зеленого луча! — И голосом победившего в эволюционной цепочке australopithecus africanus: — Он «THE COLONIST'S WRITTEN RULES» не читал. А мы читали, перевели с английского, не поленились. И порядок навели в колонии.
— Мы самолет нашли! — заорал Сипа.
И Толя Слесарь:
— Можем починить. Инструменты есть, материал найдем.
И я не сдавался:
— Нам ответил диспетчер, этого достаточно. Они пришлют продукты.
— Иди-ка сюда, — позвал Обезьян Сашу Краснодеревщика. — Убей его.
Но Саша не пошел меня убивать, сделал вид, что замерз и не слышит.
Обезьян пнул меня в голову и поднял топор, но Аржанов схватил его за руку.
— Отвали, Обезьян, пусть расскажет про самолет.
— Почему так со мной разговариваешь?
— Потому что надоел ты мне.
— Ну, извини, надоел так надоел. Но Жилин опять врет. Но даже если он не врет. Это какой самолет, «боинг»? Со стюардессами и напитками? What do you like to drink, mister?
— Гидросамолет, в хорошем состоянии. Летающая лодка «СССР-Н-275» выпуска 1935-го года, экипаж 6 человек.
— А нас 29, — сказал Обезьян.
— Да, Жилин. И во 2-м бараке не меньше 100, — сказал Аржанов.
— 2-й барак не считай, они будут счастливы, если мы улетим.
— Не поместимся в самолет, Жилин.
Я еще плохо держался на ногах, но встал.
— Я всё рассчитал. Сделаем большую баржу, прицепим к самолету.
Обезьян широко раскрыл рот, захлопнул, поклацал зубами. Клацать у него громко получалось, зубы крепкие.
— Говори, говори, Жилин. Прицепим и что?
— И полетим.
Во время разговора Обезьян незаметно зашел Аржанову за спину, замахнулся топором. Аржанов ушел от прямого удара, но топор порвал рукав куртки, раскровавил плечо. Аржанов выхватил из-за пояса нож, ударил снизу вверх, под грудь, но Обезьян успел увернуться и снова занес топор над головой. Аржанов рискованно поднырнул под руку, ребром ладони выбил топор. Обезьян ударил сапогом между ног. Аржанов согнулся от боли, выронил нож, опустился на колени — и схватил Обезьяна за ноги, и оба, сцепившись, упали на камни.
— Бей их! — прохрипел Аржанов.
Асланбек, а потом и другие колонисты набросились на охранников и членов совета. Вооружены были все, поэтому сразу появились трупы.
В прыжке Сипа сбил с ног охранника и начал избивать, и я знал, что теперь он забьет его до смерти. Толя Слесарь рубился отверткой, Моряк бил веслом. Я тоже хотел драться, но не мог. Хоть и не со всей силы ударил меня Обезьян, но не встать, и кровавые крабы в глазах. Подождите, я сейчас, я встану, дерусь я весело.
Ни Обезьян, ни Аржанов не могли одолеть друг друга.
— Хватит. Хочешь улететь? Хочешь?! Мешать не буду.
Обезьян прокусил Аржанову рукав — в том месте, где было порвано топором, оторвал кусок куртки вместе с мясом. И выплюнул из окровавленного рта то, что откусил.
Аржанов сел на камни, замотал головой, прогоняя боль.
Обезьян прыгнул к топору, издал победный клич, который уже во времена homo erectus был древним. Толя Слесарь подошел к нему со спины и всадил в шею отвертку. Обезьян захрипел, ушел в сторону, схватился рукой за отвертку, но выдернуть не смог, остановился, постоял спокойно и упал навзничь.
