съедобных цветах. Она потрясающая.
Тайлер взял Клер за локоть и попытался подтолкнуть в направлении гостиной, но не прошло и двух секунд, как он отдернул руку и потряс кистью, как будто обжегся. Он встретился с ней взглядом, и в его глазах забрезжило понимание.
– Прости. Мне нужно идти. Я не хотела вам помешать.
– Ты не… – начал Тайлер, но Клер уже сбежала с крыльца.
– Клер? – окликнула сестру Сидни. Та почти успела взбежать по лестнице, прежде чем Сидни показалась из гостиной. – Клер?
Она остановилась и обернулась назад.
– Рейчел.
Сидни в замешательстве посмотрела на сестру.
– Кто?!
– У него там Рейчел, – выдавила Клер. – Они давно знакомы. У них связь. Она остановилась у него. Смотрела на меня как на соперницу. Я уже такое видела. Женщины вечно так.
Вид у Сидни был изумленный и негодующий, и Клер, когда достаточно остыла и смогла все обдумать, нашла это очень милым с ее стороны. Ее сестра разозлилась из-за нее.
– У него там другая женщина?!
Клер подумала про бабкины снимки в обществе влюбленных юнцов.
– Обойдусь я и без фотографии мужчины, который смотрит на меня с таким видом, как будто любит меня. У меня и так все прекрасно. Разве не так?
– Ты действительно хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос прямо сейчас?
Клер приложила ладонь ко лбу. Он все еще пылал. Это было невыносимо.
– Я не знаю, как делаются такие дела. Может быть, я буду продолжать выходить в сад, а он время от времени будет заглядывать туда, а потом мы оба будем делать вид, будто ничего не случилось, зато яблоня будет благодарить его, как в прошлый раз.
– Ты плохо меня слушала.
Клер уронила руки.
– Я чувствую себя круглой дурой.
– Это, дорогая сестра, первый шаг.
– Может, ты запишешь все на бумаге? У меня явно неправильный рецепт, – сказала Клер и двинулась по ступеням дальше. – Я иду в душ.
– Ты же только сегодня его принимала.
– От меня пахнет отчаянием.
Сидни прыснула.
– Ничего, от этого не умирают.
Клер сбросила платье и накинула старый легкий халатик. Она шарила по полу в поисках шлепанцев, когда дверь в комнату отворилась.
Она могла лишь ошеломленно смотреть, как Тайлер входит в ее спальню и зловеще закрывает за собой дверь. Клер поспешила запахнуть полы халатика, хотя это было смешно, учитывая, с какими намерениями она только что явилась к нему в дом.
– Зачем ты сняла то платье? Я люблю его. Впрочем, этот халатик мне тоже нравится. – Его взгляд скользнул по ее телу. – Зачем ты приходила ко мне сегодня, Клер?
– Пожалуйста, забудь об этом.
Он покачал головой.
– Не выйдет. Я помню все, что связано с тобой. Ничего не могу с собой поделать.
Они стояли, глядя друг на друга. Возьмите одного мужчину и одну глупую женщину и положите их в миску. Ничего у них не получится.
– Ты опять слишком много думаешь, – сказал Тайлер. – Значит, это твоя спальня. Я все пытался угадать, какая из них твоя. Мог бы и сообразить, что она в башенке.
Он прошелся по комнате, и Клер с трудом удержалась, чтобы не броситься за ним и не отобрать у него фотографию, которую он взял с бюро, не потребовать оставить в покое книги, сложенные стопками у окна, потому что они лежат в определенном порядке. Она чуть было не разделила с этим мужчиной свое тело, но не может разделить с ним комнату? Возможно, если бы ей дали время на подготовку, время на то, чтобы спрятать шлепанцы под кровать, чтобы убрать со столика чашку с засохшими кофейными разводами…
– Разве тебя не ждет Рейчел? – с беспокойством спросила она, когда он заглянул в открытый шкаф.
Он обернулся к ней. Она стояла в противоположном конце комнаты, в углу, где перед уходом бросила свои шлепанцы.
– Мы с Рейчел просто друзья.
– Вас связывает общее прошлое.
– Мы с ней встречались, когда я только приехал преподавать во Флориду. Это продолжалось около года. Любовников из нас не получилось, но мы остались друзьями.
– Но как такое возможно? После того, что у вас было?
– Я не знаю как. Но вот ведь возможно.
Он двинулся к ней. Она готова была поклясться, что стулья и ковры расступаются перед ним, чтобы дать ему дорогу.
– Ты хотела поговорить? Пригласить меня на ужин или в кино?
Она была в буквальном смысле загнана в угол. Он приблизился к ней и остановился, почти касаясь ее и все же не касаясь, как у него это получалось, словно она могла ощущать его прикосновения, на самом деле не ощущая их, словно чувствовала его на расстоянии.
– Если ты вынудишь меня произнести это вслух, я умру, – прошептала она. – Прямо тут. Упаду замертво от смущения.
– То, что было в саду?
Она кивнула.
Его руки коснулись ее плеч, пальцы скользнули под воротник халатика.
– Что, не так-то просто это забыть, да?
– Да.
Халатик соскользнул с ее плеч и неминуемо упал бы, если бы она не вцепилась в лацканы.
– У тебя такая горячая кожа, – прошептал он. – Если бы тогда, дома, я почувствовал, какая ты горячая, я был бы твой в два счета.
Он поцеловал ее и вытащил из угла, а потом начал теснить к постели, буквально пожирая ее. Возьмите одного мужчину, одну глупую женщину, положите их в миску и хорошенько встряхните. Голова у нее шла кругом, мысли путались. Ей казалось, что она падает, потом она упала на самом деле, под колени ей ткнулся край кровати, и она полетела на спину. Халатик распахнулся, и она ощутила рядом с собой Тайлера; он оторвался от ее губ ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы избавиться от собственной рубашки, а потом его обнаженная грудь прижалась к ее груди.
Он все понимал. Он помнил, как она жаждала этой близости, этого прикосновения кожи к коже, как нужен был ей кто-то, на кого можно было излить все, что было у нее в таком избытке.
– Здесь нельзя, – прошептала она – Там, внизу, Сидни и Бэй.
Он впился в ее губы.
– Дай мне десять минут, я куда-нибудь сплавлю Рейчел.
– Ты не можешь ее никуда сплавить.
– Но она пробудет здесь еще три дня.
Они долго смотрели друг на друга, потом он наконец с глубоким вздохом перевернулся и лег рядом с ней. Клер сделала попытку застегнуться; не могла же она вот так лежать в распахнутом халате? Но Тайлер не позволил; он протянул руку и накрыл ладонью ее грудь. Так уверенно, так по-хозяйски. «Мое».
– Пожалуй, ожидание тоже может быть приятным, – произнес он задумчиво. – Целых три дня ожидания.
– Целых три дня, – эхом отозвалась она.
– Что заставило тебя передумать? – спросил он и, перевернувшись на бок, скользнул губами туда, где
