Оказалось, что, прежде чем делать снеговика, полагается отыскать идеальное место, желательно поближе к дороге, чтобы все могли видеть твое творение. Затем следует слепить плотный комок, уложить его на снег и катать по двору по кругу, пока он не станет достаточно большим. И так, пояснил Адам, три раза. Нижний ком самый большой, средний поменьше, а верхний — самый маленький.
На словах все казалось проще простого, однако, как Джози ни старалась, снежные комья почему-то разваливались, когда она пыталась катать их.
— Ты слишком сильно нажимаешь, — сказал Адам.
— Ничего не сильно. Я просто хочу сделать маленького снеговика.
Он рассмеялся, и она запустила в него недоделанным снежным комом.
Адам медленно распрямился.
— Ну, все. Пеняй на себя.
Джози бросилась бежать, пытаясь укрыться за жидкими кустиками форзиции, но пущенный его рукой снежок угодил ей прямо между лопаток. Она возмущенно фыркнула и остановилась. Адам хочет войны? Он ее получит!
С меткостью у него дела обстояли куда лучше, чем у нее, но когда она оказалась в достаточной близости от него, это перестало иметь значение. Ее броски несколько раз достигали цели, а один раз, к ее несказанной гордости, ей даже удалось залепить снежком ему в лицо. К несчастью, она и сама не заметила, как оказалась к нему так близко, что он сцапал ее за руку и запихнул ей за шиворот пригоршню снега. Джози вскрикнула, поскользнулась и неожиданно полетела навзничь, увлекая за собой Адама. Он приземлился поверх нее и обеими руками уперся в землю по сторонам от ее плеч. Джози зажала себе рот, чтобы не рассмеяться слишком громко. Просто удивительно, как они до сих пор умудрились не перебудить всю округу.
Она запрокинула голову и так расхохоталась, что из глаз у нее брызнули слезы. Она зажмурилась, но соленая влага все равно поползла по вискам, обжигая холодную кожу. Господи, когда ей в последний раз было так хорошо? Как прекрасно, оказывается, дать волю эмоциям. Когда Джози наконец перестала содрогаться от хохота и открыла глаза, то увидела, что Адам смотрит на нее с самым что ни на есть серьезным видом. Она отняла руку от рта, и ее улыбка угасла. Он какое-то время смотрел на ее губы, потом внезапно скатился с нее и встал.
— Я повредил ногу, когда катался на лыжах на склоне Лысого Косогора, — сказал он и протянул ей руку.
Джози уселась, совершенно ничего не понимая. Что это было? Она вскинула на него глаза, потом обхватила протянутую ей руку. Адам рывком поставил ее на ноги.
— Это, наверное, было ужасно.
— Так оно и было. Теперь лыжи для меня заказаны. Лыжи, парусный спорт, прыжки в воду, скалолазание. И путешествия.
Эти слова прозвучали в ее ушах чудесной экзотичной музыкой.
— И ты всем этим занимался?
— Да.
Он развернулся и зашагал к недоделанному снеговику.
Она бросилась следом.
— А почему перестал? Больше не можешь?
— Не знаю. Я не пробовал. — Он пожал плечами. — Пора было остепениться.
— Тебе нравилось путешествовать?
— Я этим жил. Помоги-ка мне поднять этот ком.
Она подошла к нему, и объединенными усилиями они взгромоздили объемистый снежный ком на еще больший нижний.
— Значит, после того случая ты ни разу не выезжал из Болд-Слоупа?
— Может быть, как-нибудь потом я съезжу навестить брата в Чикаго. Повидаюсь с друзьями. Пока что я не готов.
Он принялся лепить верхний шар.
— Я не знала, что ты жил в Чикаго.
Он улыбнулся, не переставая катать ком.
— Мы оба считаем, что знаем друг друга, но на самом деле ничего не знаем, верно? Я работал адвокатом в Чикаго. До несчастного случая.
Она удивленно подняла брови. Адам работал адвокатом? Наверное, это и есть его секрет. Во всяком случае, в этом было что-то притягательное.
— И из-за того случая ты бросил юриспруденцию?
— Нет. Я бросил ее потому, что ненавидел это занятие.
Когда голова снеговика достигла нужного размера, он поднял ее и вернулся к телу. Теперь он хромал сильнее, чем когда Джози только вышла из дома.
— Почему тогда ты не бросил ее до несчастного случая?
— Не знаю. — Он с хрустом водрузил голову снеговика на ее законное место. — Наверное, когда оказываешься на волосок от смерти, происходит переоценка ценностей.
На миг она лишилась дара речи.
— Ты был на волосок от смерти? — проговорила она наконец тихо.
— Это была моя первая в жизни травма. Перелом бедра. Перелом позвоночника. Множественные внутренние повреждения. Разрыв селезенки.
Адам перечислял все это механически, без эмоций.
Он подошел к зарослям форцизии и отломил две ветки. Джози пристально смотрела на него в лунном свете; у нее возникло такое чувство, что наконец-то приоткрылась какая-то дверца и она получила возможность заглянуть внутрь.
— Ты боишься уезжать? — спросила она. — Тебе было больно, и ты боишься, что будет снова, если ты… что-нибудь сделаешь.
Он на миг остановился, не глядя на нее.
— Так вот в чем твой секрет.
— Я просто ничего не предпринимаю. В этом нет ничего плохого, — отозвался Адам наконец.
Он воткнул по сторонам среднего кома руки-ветки, потом отступил на шаг и оглядел свое творение.
Джози не покидало странное ощущение, как будто где-то во вселенной что-то переменилось. Ей вдруг перестало казаться, что она отдает больше, чем получает. Она вскинула глаза на луну, светившую на Адама из-за заснеженных деревьев, и засмотрелась, точно увидела ее в первый раз, зачарованная ее таинственностью, ее холодным молочным сиянием.
От этого зрелища захватывало дух.
В ту же самую минуту в гостевой спальне в доме Крэмдонов Хлоя перевернулась на бок, взглянула на луну за окном и почувствовала точно такую же перемену.
Она сунула руку под подушку, чтобы удобнее было лежать, и замерла. Там что-то лежало.
Она приподнялась на локте и выудила из-под подушки книгу.
«Полная энциклопедия домовладельца».
Хлоя снова улеглась на подушку, глядя на книгу. Наконец-то это оказалось что-то, не имеющее отношения к ее личной жизни. Она словно получила награду. Хлоя обхватила книгу обеими руками и прижала к себе, глядя в холодную, безмолвную ночь.
Глаза у нее сами собой закрылись, и она уснула.
ГЛАВА 11
САХАРНЫЕ СЕРДЕЧКИ
