чтобы с тыла подойти к доту. Едва мы высунулись, вокруг зацокали пули. Стало ясно, что, пока мы не выбьем фашистов из комнат, окна которых выходят на перекресток, подойти к доту не удастся. Молча переглянулся с Малышко. Поняв меня, богатырь махнул своему отделению. Разделив его на группы по три человека, он в своей обычной манере, больше жестами, чем словами, указал направление движения каждой группы и стремительно побежал через улицу. Слишком поздно я обнаружил, что Остап ни на шаг не отстает от Малышко. Крикнул, чтобы он вернулся, но мальчуган сделал вид, что не слышит. К счастью, он благополучно проскочил простреливаемую улицу. Скоро в доме поднялась стрельба, послышались взрывы гранат, а потом появился, как всегда, невозмутимый Малышко в сопровождении парнишки и красноармейца. Еще издали подняв свой огромный кулак в популярном довоенном приветствии 'Рот Фронт!', он хрипло пробасил:
— Порядок!
— Где остальные? — встревожился я.
— Там, — махнул он рукой в сторону здания, — караулят, чтобы не помешали нам фрицы.
— Ты что же, Остап Миколаич, дисциплину нарушаешь? — стараясь сделать строгое лицо, спросил я сияющего и гордого собой мальчугана.
— Не-е-т, — смутился тот, — не нарушаю.
— Почему не вернулся? Я же приказал.
— Я не слышал… Шум кругом.
— А если честное пионерское?
Бледные щеки Остапа порозовели, потупив взгляд, он схитрил:
— Слышал, но побоялся идти назад: улица ведь простреливалась.
— Ну ладно, — заключил я, — больше не высовывайся, наблюдай через забор и докладывай, если что заметишь. Вот тебе бинокль.
— Есть, наблюдать и не высовываться, товарищ командир! — с готовностью вытянулся Остап, стараясь пошире развернуть узенькие плечи.
Пулеметчики, словно предчувствуя свои последние минуты, беспрерывно строчат. Только с тыла, где вход, амбразуры не было. Воспользовавшись этим, мы бросаемся к доту. Малышко бежит, легко удерживая в одной руке тяжелый заряд взрывчатки, в другой — гранату, у меня наготове две гранаты.
Малышко осторожно кладет взрывчатку под дверь, сапер присоединяет к ней бикфордов шнур. Вот он загорелся, и мы, отбежав на безопасное расстояние, прижимаемся к земле. Раздается взрыв. Бросив в распахнувшуюся дверь гранату, мы с Малышко протискиваемся внутрь дота. Малышко сразу же, пошатываясь, поворачивает назад. Присмотревшись, вижу на полу окровавленные трупы и тоже спешу к выходу.
Нас окружают возбужденные бойцы второго взвода. Кто-то на радостях крикнул:
— Качать командира роты!
И только мой строгий окрик останавливает бойцов. Расступившись, они пропускают старшего сержанта Терешина. Поблескивая озорными карими глазами, он докладывает, что во взводе ранен и отправлен в медпункт боец Чабанов.
— Где взвод Украинцева?
— Доколачивает фрицев в дальних домах.
— А лейтенант Ступицын к Украинцеву ушел?
— Не знаю, после высадки я его не видел.
— Я же послал его к вам и в первый взвод…
— Наверное, он прямо в первый взвод к Украинцеву махнул, — старается успокоить меня Терешин.
— Возможно, — соглашаюсь я, а сам думаю: 'Что же могло с ним приключиться?'
Приказываю Терешину продвигаться по магистральной улице вверх, а одно отделение послать осмотреть дворы: не спрятались ли где-нибудь уцелевшие фашисты.
Сам с отделением Малышко направляюсь на розыски первого взвода. Подошел к угрюмо стоявшему в одиночестве Малышко, тронул его за плечо. Он повернулся ко мне, и в его потускневших глазах я замесил такую боль и отвращение к происходящему, что у меня невольно мелькнула мысль: 'Какая легкоранимая душа у этакого великана!'
— Я приказал Петину оказать помощь раненым фрицам ж отправить в медсанбат.
Малышко кивнул и молча зашагал следом за мной. Рядом пристроился Остап, о существовании которого я забыл.
— Товарищ командир, — доложил он, — задание выполнено: ничего подозрительного вокруг не замечено.
'Что же делать с мальчишкой? Как вернуть его домой? Ведь он теперь не отстанет от роты и наскочит на шальную пулю', — размышляю я, внимательно разглядывая его старенькую одежонку. И тут у меня родилась спасительная идея.
— Товарищ Моторный! — сказал я. — Мы не успели как следует прочистить город, кое-где могли затаиться фашисты. Назначаю тебя комендантом участка, границы которого проходят в полукилометре вокруг твоего дома. Собери ребят и внимательно разведай весь участок. Если обнаружите фашистов, немедленно доложите военному коменданту, которого разыщите в порту. Задача ясна?
— Ясна, товарищ командир! — воскликнул Остап и распахнул телогрейку, чтобы виден был пионерский галстук.
Подарив ему на память старенький бинокль — мне достался в бою совершенно новый, цейсовский, — с нежностью прижимаю к груди голову мальчика, затем, мягко отстранив его, приказываю:
— Выполняйте задание.
— Есть, выполнять задание! — воскликнул Остап и, неумело повернувшись через правое плечо, зашагал по улице.
Я смотрю ему вслед и с волнением думаю: 'Эх, мальчишки, мальчишки! Лишили вас проклятые фашисты счастливого детства. Сидеть бы вам сейчас за партами, а не в холодных подвалах!'
Осторожно продвигаемся по улице, параллельной той, на которой стоит дот. В одиннадцатом часу утра догоняем наконец взвод лейтенанта Украинцева. Еще издали я увидел широкоплечую фигуру командира позади группы бойцов, настороженно шагавших гуськом с оружием наготове. По другой стороне улицы двигалась вторая группа. Вокруг было тихо.
Я окликнул Украинцева. Он остановил взвод. Бойцы мгновенно перескочили через невысокие каменные изгороди и принялись тщательно обследовать окружающие дворы.
— Взвод продолжает наступать по намеченному маршруту, — доложил Украинцев. — Ликвидировали укрепленный опорный пункт, который трудно было обойти. Уничтожено восемнадцать фашистов, в плен сдались шесть. С нашей стороны погиб красноармеец Лебедев, легкораненый Будкин остался в строю.
— Лейтенант Ступицын у вас?
— Нет, не был.
Ответ Украинцева озадачил меня.
'Куда же пропал мой боевой заместитель? Неужели погиб? А если, раненный, лежит в каком-нибудь дворе и ждет помощи? Что же делать?'
Приказываю Украинцеву послать бойцов прочесать все дворы и улицы до перекрестка, на котором находится дот. Если лейтенант ранен, то только в этом районе. Украинцев выделил двух красноармейцев, я разъяснил им задачу, после выполнения которой они должны прибыть к церкви. Посмотрев вслед удаляющимся бойцам, я спросил:
— Где пленные?
— Мы их обезоружили, я приказал им держать перед собой белую тряпку на палке и строем двигаться в порт. Не терять же время с ними! — пожал плечами Украинцев, заметив, что я сердито нахмурился.
— Почему идете по улице словно на прогулке? А если в каком-нибудь дворе засада?
— Все предусмотрено, — спокойно возразил лейтенант, — прилегающие к улице дворы и здания проверяют мои дозоры. В подозрительных местах, где могут притаиться фашисты, задерживаемся и тщательно осматриваем все вокруг.
Прощаюсь с Украинцевым и приказываю ему, как выйдет на магистраль, выводящую к шоссе на
