монета, старший лейтенант Островной.
– Полюбуйся! – Дэн протянул Астафьеву только что доставленные снимки с места взрыва корнеевской «крепости».
– Ты уверен, что это дело рук «десантной группировки»? – спросил, изучая фотоизображения, Астафьев.
– Уверен, – кивнул Дэн. – И не только я, – многозначительно добавил старший лейтенант.
Переспрашивать, кто еще уверен в деяниях и существовании «десантной» группировки, Астафьев не стал. Было и так ясно, что это не кто иной, как дядюшка Дэна, генерал-лейтенант Валерий Павлович Островной. Он, будучи заместителем министра по СКМ[9] , лично курировал расследование заказного убийства.
– Там был этот Водорезов и еще один... Только не из войск, а из ФСБ. Боевики оружейной мафии, – не переставая сиять, продолжил Дэн. – Как видишь, заметают следы. Причем весьма успешно. Ну ничего, они у нас, считай, уже в кулаке.
Астафьев ничего не ответил, молча уселся за свой стол. Оптимизма молодого коллеги он не разделял. С чего, собственно, началось дело этой пресловутой «десантной группировки»? С убийства журналиста Нечаева? Нет, совсем не с этого. Прологом было совещание, состоявшееся около месяца назад в кабинете все того же генерала Островного. Тогда генерал демонстрировал газету с первой нечаевской статьей. В ней, со ссылкой на анонимный источник, говорилось, что некоторые старшие офицеры элитных подразделений ВДВ занимаются торговлей оружием. Просто-таки сбывают его налево и направо. Клиентура – от чеченских боевиков до международных террористических группировок. Тогда Островной сказал, что должен лично разобраться в этом вопросе. Разработку поручил своему племяннику, новоиспеченному старшему лейтенанту. Майор Астафьев и еще человек десять опытных оперов оказались в подчинении у Дэна Островного. Разработка шла туго. Нечаев на контакт не пошел, однако Дэну (по его собственным словам) удалось обзавестись хорошим агентом. Все карты спутало неожиданное убийство журналиста, затем ликвидация Буры, а теперь еще и Корнея. Последний, по словам дэновской агентуры, руководил налетом мнимого СОБРа на кафе. Теперь в Москве появился сослуживец подозреваемого Гриднева – Водорезов... Астафьеву были не по душе методы Дэна, но майор слишком многим был обязан его дядюшке. Дэн, будучи почти на двадцать лет моложе Астафьева, владеющий лишь примитивными азами оперативной и агентурной работы, называл майора Лешей. Астафьев скрипел зубами, но терпел.
– Терентьева категорически отказывается опознавать Гриднева, – проговорил Астафьев, в очередной раз рассматривая копии Катиных рисунков.
– А тебе не кажется, что эта девица в сговоре с верхушкой группировки? – с трудом скрывая раздражение, произнес Дэн. – И она не случайно оказалась в кафе, принадлежащем ее подруге... Представляю, что начнется, когда в дело вступит адвокат. Эта Терентьева ломает нам всю схему.
– А если представить, что она говорит правду? – спросил Астафьев.
– Леша, это пустой разговор. – В голосе Дэна прозвучали металлические нотки. – Лучше послушай меня. Вдумчиво и внимательно! – Старший лейтенант выдержал паузу, затем, понизив голос, проговорил: – У нас есть шанс взять почти всю группировку. Завтра. В 14—00.
– Всю группировку? «Десантную группировку»? – не слишком радостно откликнулся Астафьев.
– Именно так. Благодаря моему человеку в их среде.
– Ты базируешься на данных своей агентуры. Мог бы я переговорить хотя бы с одним из твоих осведомителей?
– Никак нет, Астафьев, – категорически покачал головой Дэн. – Не мне тебя учить правилам агентурной работы.
Расшифровывать без крайней нужды своих агентов у оперов не принято. Астафьев знал это прекрасно.
– Валерий Павлович в курсе, – с прежней многозначительностью произнес Дэн. – Так что не переживай.
– Я не переживаю, не беспокойся, – довольно резко отозвался майор. – Но я хотел бы...
– Уважаемый Алексей Петрович! – Дэн перебил Астафьева, переходя на официальный тон. – Если вы не будете задавать лишних вопросов, то в скором времени станете подполковником... Ну, а пенсию будете получать скорее всего полковничью.
Астафьев с трудом удержался от кривой усмешки. Этот пацан в тысячедолларовом пиджаке попросту покупал его. Тем не менее сейчас Астафьев был у него в подчинении и обязан был выслушать, каким образом можно взять «десантную группировку».
– Вот послушай! – раскрасневшись, увлеченно начал старший лейтенант. – Завтра в 14—00...
Шумилов протянул Николаю пистолет Стечкина. Пришла пора полагаться на боевое оружие, а не на электрошокеры и собственные кулаки. Впрочем, Водорезову самому было понятно, что противник у них очень серьезный. Николай вновь оказался на войне, а отнюдь не в мирном городе. Поэтому правила поединка здесь не те, что на ринге или на борцовском ковре. Рукопашный бой в боевых условиях – это совсем не то, что показывают в боевиках. Вообще, если ты, боец спецназа, остался без автомата, пистолета и боевого ножа, то ты, мягко выражаясь, кретин и жить тебе осталось от силы минуты полторы, никак не больше. Будь ты при этом обладателем всех возможных «поясов» и чемпионом земного шара по боям без правил. Под шквальным пулеметным или автоматным огнем не поможет ни «школа скорпиона», ни «шаг-маятник». В первую очередь боец спецназа должен владеть своим оружием, в том числе боевым ножом. Неплохо иметь навыки в корейском таэквондо: руки заняты автоматом, а ногами помахать иногда приходится. Умение драться для спецназовца ВДВ – умение не последнее, но базовую подготовку лучше получить в секции традиционных единоборств. Водорезов, кандидат в мастера спорта по спортивному самбо, в училище обогатил себя боксерской подготовкой и даже занял третье место на общеармейском турнире по боксу. Ну а таэквондо (ноги вместо рук), вьетнамскому вовинаму Николай обучался в учебном центре ВДВ. Однако приоритет всегда отдавал огневой подготовке и владению холодным оружием. Вообще, в девяносто девяти с половиной случаев из ста – против огнестрельного оружия любая рукопашка бессильна. Против боевого, разумеется, а не травматического, вроде бесствольной «осы», которая не в состоянии свалить с ног мужчину, одетого в зимний тулуп. Николай был твердо уверен – имей подавляющее число благонадежных законопослушных граждан боевое оружие, преступность в стране резко снизилась бы. В конце девяностых, во времена перемирия с «духами», несколько офицеров отдельной разведроты (в том числе и Водорезов) получили по почте послания следующего содержания. Каждый был назван по званию, имени и отчеству. Каждому сообщалось, что он военный преступник, приговор в его отношении уже вынесен и в самое ближайшее время будет приведен в исполнение. Обратный адрес – независимая республика Ичкерия. Не сказать, чтобы кто-то испугался, скорее наоборот – посмеивались: гавкающая собака не укусит. Тем не менее всем офицерам и прапорщикам спецподразделения было выдано боевое оружие для постоянного ношения. Приговоры те, разумеется, в исполнение никто не привел (да и вряд ли собирался), но оружие ребятам оказалось не лишним. Один капитан сумел задержать трех вооруженных налетчиков и отконвоировать их в милицию. Другой офицер разогнал шайку из двенадцати малолетних гопников, всего один раз пальнув в воздух...
С Николаем тоже история приключилась. Ехал на своем «Москвиче» по загородному шоссе на средней скорости, как вдруг перед ним резко тормозит иномарка и ее кинконгоподобный водила заводит такую речь: мол, зачэм меня подрэзал, почэму хамишь на дороге? С боков затормозили еще два автомобиля, и оттуда вылезли еще четверо ухмыляющихся горилл. Водорезов молча достал свой «стечкин» и молниеносно привел его в боевое положение. Вспоминая потом, даже сам удивлялся. Горилл в буквальном смысле сдуло ветром. А «подрезанный» залепетал что-то вроде: никаких проблэм, командир, извини – обознались! Это были никакие не террористы и не гордые мстители, а обыкновенные подставщики-рэкетиры. Если бы у каждого водителя имелся в наличии «стечкин» или «ПМ», проблемы подстав на дороге не существовало бы в природе.
– А что, если Гоша – это не имя, а кличка, погоняло? – высказал Николай свое неожиданное предположение, вырвавшись из плена воспоминаний.
– Не исключено, – отозвался Шумилов.
Дальше развить эту тему не удалось, так как вычурно одетый швейцар распахнул перед ними двери вечернего заведения. В отличие от Николая, Шумилов превосходно умел себя подавать (на то он и
