С этими словами Гиммлер вышел из «переговорной», оставив Ротмистра и Сократа Ивановича под присмотром своих головорезов.
– Стало быть, не до терактов? – Феоктистов переглянулся с одним из них, но тот молчал, точно был не человеком, а роботом-киборгом.
Между тем Гиммлер связался со своими людьми, осуществляющими наблюдение за объектом, на котором через десять с половиной часов должна была начаться акция. Те сообщили, что никаких подозрительных изменений нет. Часть детей уже находилась в лагере, остальные должны были прибыть туда после десяти утра. Гиммлер удовлетворенно кивнул. Это означало, что Ротмистр и его шеф понятия не имели ни о времени, ни о месте акции. А если и знали, то весьма приблизительно. Тем не менее Гиммлер тут же напрямую связался с Рольфом:
– Рольф, ты и основной костяк отряда идете Тропой три. Остальные группы в соответствии с разработанным планом.
Собеседник был удивлен, но переспрашивать не решился. Три так три. Гиммлер просто так говорить не станет, и это Рольфу было отлично известно.
Сейчас Гиммлер вел свою игру. Очень рискованную, но сулившую ВСЁ. И получить это все ему помогут его непримиримые враги – генерал Прохоров и офицеры «Альфы».
– Я вас отпускаю, господа чекисты. Смотрите только, как бы эта свобода не стала для вас опасней вот этих стен... Если чего надумаете, звоните!
Они распрощались так, точно ничего и не происходило. Пошатывающейся походкой нагнал Сократа Ивановича и Валерия подполковник Елизаветин. Феоктистов был прав. Гиммлер и в самом деле их не боялся. Но он боялся Лены. По-настоящему...
Сидя на заднем сиденье генеральского лимузина и отгородившись защитным стеклом от Михалыча, все трое сдержанно обсуждали происходящее.
– Артист... Я ведь поверил, что его всерьез подстрелили, когда он рожу клюквенным соком измазал, – зло проговорил Елизаветин. – Эти твари не могут нас переиграть! Или мы не...
Сергей сбился на полуслове. Пафосных слов относительно российского офицерства Елизаветин не переносил и до ранения.
– Сколько осталось, Валера? – спросил Прохоров у Феоктистова.
– Около восьми часов. Объект предположительно известен.
– Значит, будем действовать.
Михалыч между тем затормозил у штаб-квартиры антиэкстремистского управления ФСБ.
Не прошло и сорока минут, как четыре боевых отделения отряда «Альфа» взяли в невидимое кольцо скаутский лагерь с вполне пионерским названием «Верные друзья». Теперь даже мышь не могла проскочить незамеченной. Со стороны водохранилища выдвинулся специальный катер с бойцами, имеющими водолазную подготовку. Между тем наблюдатели Гиммлера сумели вовремя уйти незамеченными, о чем тут же доложили своему шефу. Дмитрий Львович принял сообщение с молчаливым удовлетворением. Точки над «i» теперь были поставлены. Приблизительное место проведения акции стало известно Прохорову. Он взял его в кольцо своим спецназом. Однако детей и их родителей никто из лагеря не эвакуирует. Значит, не хотят лишнего шума, паники. Вполне разумно, зачем в наше время лишний раз нервировать людей, особенно когда ситуацию контролирует «Альфа». Но вряд ли они сообразят проконтролировать Тропу три, которой двинется Рольф с основными силами. Особенно после того сюрприза, который подкинет фээсбэшникам Гиммлер.
Таким образом, все складывалось как нельзя лучше. И Сократ, и бойцы «Альфы» сейчас окончательно превратились в шахматные фигурки. Эти ферзи и офицеры будут действовать так, как и планировал Гиммлер. Вот только где-то среди прочих пешек затерялась одна, весьма непредсказуемая и опасная, способная выйти в ферзи. Именуемая Е. Г. Тюриной. Пешка, сумевшая завалить самого Спеца.
– Ты добрался до лагеря?
– Нет, – ответил Феоктистов позвонившей Лене. – Но «крота» больше нет.
– Хорошо. Я в двух шагах от лагеря. Буду действовать. Свяжемся минут через пятнадцать.
Окончив разговор с Леной, Ротмистр вопросительно посмотрел на Сократа Ивановича, сидевшего за своим служебным столом.
– Ты насчет обуви? – спросил Прохоров. – Да, я первый эту туфлю увидел, сразу понял, что барышня у тебя. Но не хотел, чтобы ОН об этом догадался. И опередил.
– Вы Шарманкина подозревали? – спросил Елизаветин.
– Юра получал гуманитарную помощь от некоего господина Дранковского. В ресторане отмечал с ним День чекиста двадцатого декабря. Ну, а Лебедев... Я слишком многим обязан его отцу... Страшная вещь – семейственность. Ладно, что теперь говорить.
– Елена Тюрина действительно сотрудничала с боевиками? – уточнил в последний раз Валерий.
– Да, во время второй кампании. Но сейчас у нас с ней один противник – господин Гиммлер и его закордонные хозяева.
Развить эту тему не было ни времени, ни возможности. В кабинет генерала Прохорова вошли командир «Альфы», без пяти минут генерал Самсонов и высокий чин в звании генерал-полковника.
Лена Тюрина и экс-генерал Муравьев
– Что дальше? – обреченно спросил Муравьев.
Он окончательно протрезвел, но выглядел при этом не слишком презентабельно.
– Поработаешь немного скаутским вожатым, – ответила Лена. – Повяжи галстук как следует.
Альберту Борисовичу ничего иного не оставалось, как повиноваться. Он не только расправил синие концы галстука, но и слегка подогнул поля ковбойской шляпы. Сейчас он очень походил на коварного бледнолицего из гэдээровских фильмов про индейцев. В детстве Лена смотрела все вестерны, и не по одному разу. Между тем из мощных колонок гремела бодрая песня в исполнении Ивана Эквалайзера, очень популярного среди юных скаутов автора и исполнителя:
Однако услышать, как дальше развивались события, Лене и Муравьеву было не суждено. Музыка прервалась, и бодрый, вполне пионерский голос объявил об утреннем построении. Часы показывали десять ноль-ноль. Дети, приехавшие сюда на двухдневный отдых, соблюдали те же правила, что были и двадцать лет назад, когда Лена сама бывала в таких лагерях. Сейчас перед ней и ее спутником Муравьевым выстроилось ровно тридцать юных скаутов, не считая трех вожатых и высокой блондинки Лидии Петровны, которая замещала отсутствующего директора. К одиннадцати должны были прибыть и многие родители. Сегодня был день официального открытия летнего скаутского сезона. Сама же Лена и Альберт Борисович в данный момент исполняли роли почетных гостей. Муравьев был самим собою, президентом все той же «Дающей руки», а Лена вице-президентом по работе с молодежью. В кармане муравьевской рубашки по- прежнему лежал небольшой, но увесистый предмет, компактное взрывное устройство, которое Лена в любой момент могла привести в действие.
– Ребята! – начал Муравьев. – Сегодня в день открытия...
И в этот момент у Альберта Борисовича пропал голос. Не то чтобы он забыл нехитрый текст, придуманный Леной, а просто не мог больше вымолвить ни слова. Лене пришлось брать инициативу в свои руки.
– Уважаемый Альберт Борисович не знает, как сообщить о том мероприятии, которое нам сегодня поручено организовать, – заговорила Лена, приняв позу «вольно» и заложив руки за спину. – Как известно, скаут в переводе на русский язык – это разведчик. Так? Так вот, – не дождавшись ответа, продолжила Лена, добавив в голос командную интонацию, – сегодня до двенадцати часов мы проводим учения по контртеррористической тактике. Вопросов не задавать, все мои команды исполнять четко и в темпе.
Со стороны Лена и в самом деле казалась лихим скаутским командиром. Лидия Петровна, одетая в такую же скаутскую униформу, бросила на нее ревнивый взгляд. Однако юным скаутам такое «взрослое» обращение весьма импонировало.
– Помещение кинозала известно? Всем быстро туда!
Сама Лена понятия не имела, где у них кинозал. Но было понятно, что помещение это просторное, не
