– Нормально. Все нормально, – зачастил Муравьев, – он сейчас в собачьей гостинице, чтобы не мешал...
– Там, наверное, роскошный собачий бордель? – спросила Лена, обняв Альберта Борисовича, при этом незаметным движением положив ему в карман какой-то предмет.
– В случае чего взорвешься первым! – пояснила она Муравьеву в самое ухо. – Делаешь то, что я говорю!
– Ты кто такая? А, подруга? – спросила Лену девица с коньяком.
– Собачий парикмахер! Стригу только стаффов и бультерьеров, – громко объявила Лена. – А сейчас нам с Альбертом нужно уединиться.
– Мы вернемся, – кивнул Муравьев, – через... час, полтора.
Гости не возражали. Главное, что их никто не выгонял и можно было продолжать торжество. Без именинника, но все уже привыкли, так как Муравьев нередко вел себя именно таким образом. Девица возражать не посмела, в утешение влив в себя оставшееся содержимое коньячной бутылки.
Феоктистов, Гиммлер и остальные
– Прямо сейчас, – повторил Дмитрий Львович, давая понять, что знакомство с «кротом» не будет отложено в долгий ящик.
– Часы у вас хорошие, – кивнув на скрывшегося в окошке «гангстера-кукушку», как ни в чем не бывало отозвался Ротмистр. – Сперва «крот». Потом Арбалетчица. Потом Елизаветин и Лебедев.
Валерий решительно брал инициативу в собственные руки.
– «Крот» так «крот», – согласился Гиммлер. – Будет тебе «крот»... Сократ Иванович, отдайте, пожалуйста, ваше оружие!
– Зачем? – стараясь оставаться хладнокровным, проговорил Прохоров.
– Беспокоюсь за ваши нервы. Оружие! – потребовал совсем другим голосом Дмитрий Львович.
Охрана Гиммлера напряглась, явно получив команду к полной боевой готовности. Сократ Иванович молча сунул руку под одежду и извлек из подмышечной кобуры табельный пистолет Макарова. Последнее время он не расставался с ним.
– Положите на стол, – уже более мягко распорядился Гиммлер.
Пистолет лег на узорчатую скатерть между Прохоровым, Феоктистовым и самим Гиммлером.
– Феоктистов, возьми ствол! – продолжил Гиммлер.
– Зачем? – спросил в свою очередь Ротмистр.
– На нем имя «крота», – ответил Гиммлер.
Валерий осторожно протянул было руку к пистолету, но в этот момент Прохоров неожиданно ударил Ротмистра ребром ладони по запястью.
– Не трогать! – вскричал дрогнувшим голосом Сократ Иванович, но на него тут же навалились сразу трое гиммлеровских подручных.
– Сидеть! – рявкнул Гиммлер.
Сократ Иванович сумел-таки опрокинуть стол, и его пистолет оказался на полу. Мало что понимающему сейчас Ротмистру ничего другого не оставалось, как отскочить к стене, обеспечив таким образом безопасность тылов. На него кинулись еще трое. Один тут же налетел на феоктистовский кулак и был нокаутирован, но двое других оказались умелыми ребятами. Валерий блокировал два удара в голову, но атакующий сумел провести мастерскую подсечку. Феоктистов потерял равновесие, но не способность к сопротивлению. Из положения лежа он достал ногой по печени того умелого, а затем сумел сбить подсечкой и третьего.
– Отставить! – по-армейски скомандовал Гиммлер и своим, и Ротмистру. – Валерий Викторович, неужели вы не хотите узнать имени «крота»?
Гиммлер аккуратно поднял с пола оружие, прищурил свои острые проницательные глаза, словно что-то рассматривал на пистолетной рукоятке.
– Валера, не трогай оружие! – почти прокричал Сократ Иванович, скрученный и обездвиженный гиммлеровскими «умельцами».
Один из «умельцев» легонько ткнул Прохорова фалангой пальцев под кадык, и генерал зашелся хриплым кашлем. Теперь он был не в силах произнести ни слова.
– Да, Сократ Иванович, – сочувственно и при этом без фальши в голосе проговорил генерал Гладий. – Чему свершиться суждено, того не избежать! Почти стихи... Итак, Феоктистов, получи «крота»! Сократ Иванович, да успокойся ты!
Прохоров перестал кашлять, молча поднял на Гиммлера свои близорукие, лишившиеся в потасовке очков глаза. Поднявшиеся на ноги «умельцы» не спускали глаз с Феоктистова. Тот, что стоял рядом с выходом, взял на боевую изготовку свой пистолет-пулемет. Гиммлер между тем взялся за мобильник.
– Срочно зайди сюда, – сказал он кому-то. – Да, серьезные осложнения... Ну вот, – отложив трубку, повернулся он к Феоктистову, – осталось совсем немного.
Не прошло и минуты, как дверь открылась и в комнате появился... полковник Лебедев собственной персоной. Первый заместитель генерала Прохорова, один из лучших аналитиков и агентуристов антиэкстремистского управления. Молодой, подтянутый, перспективный. Целый и невредимый.
– Любуйся, Ротмистр... – чуть дернув губами в подобии усмешки, произнес Дмитрий Львович.
Лебедев отшатнулся назад, непонимающе глядя то на Прохорова, то на Гиммлера, то на Феоктистова. Он хотел было что-то произнести, но Гиммлер не дал ему последнего слова. Дмитрий Львович вскинул пистолет Прохорова и дважды выстрелил в Лебедева. Полковник вскрикнул, схватился за грудь и рухнул к ногам обездвиженного Сократа Ивановича.
– Сволочь, – только и произнес Прохоров, глядя под ноги.
– Он – да! – произнес Гиммлер, аккуратно положив оружие в подставленный одним из подручных полиэтиленовый пакет. – Я все-таки на полхода впереди, согласись, Сократ. Пальчиков Феоктистова здесь нет, но твои-то наверняка имеются.
Гиммлер с торжествующим видом снял с кистей рук едва заметные, телесного оттенка перчатки. Его помощник тем временем унес пакет из комнаты.
– Из собственного оружия... В собственного подчиненного, – картинно покачал головой генерал Гладий. – Это уже моветон, господин Прохоров.
«Дурной тон», – машинально перевел старорежимное словечко Ротмистр. Только теперь он понял поведение Сократа Ивановича... Понял и чем Дмитрий Львович Гладий заслужил такое прозвище.
– Эта продажная сволочь себя изжила, – вторично кивнув в сторону лежавшего на полу тела, продолжил Гиммлер. – Он больше не нужен ни мне, ни более высоким хозяевам. Но даже мертвый «крот» будет продолжать работать на нас. Да, да, господа хорошие. На меня работают и мертвые. Ну а вы в каком качестве желаете послужить? Тоже трупами?
Ни Сократ Иванович, ни Ротмистр ничего не ответили. Гиммлер благоразумно дистанцировался от них, «умельцы» держали наготове свои ПП. Да, без всякого сомнения, человек, именуемый Гиммлером, мог заставить исполнять свою волю и мертвого.
ГАД в своей резиденции
Череп. Ёж. Клыки. Три этих незамысловатых предмета лежали на столе перед Гелием Арнольдовичем. Они должны были дать их нынешнему владельцу фантастическое свойство неуязвимости. Возня, провокации-сенсации, войны-перевороты – все это было необходимой питательной средой для Гелия Арнольдовича. Между тем смелостью Дранковский никогда не мог похвастаться. Такой вот парадоксальной фигурой был этот сутулый, коротконогий персонаж, из-за ранней лысины и морщин выглядевший куда старше своих сорока семи лет.
Через десять с небольшим часов на его бывшей родине будет разыграна непростая шахматная партия. Все ее ходы были предусмотрены и расписаны Гелием Арнольдовичем. Он сумеет заставить противника делать те ходы, которые выгодны ему. Лестно было ощущать себя гроссмейстером... Однако партия еще не сыграна. ГАД нажал клавишу компьютера, и перед ним в очередной раз выскочили ее основные положения. А именно:
Сценарий государственного переворота.
1. Секретное финансирование оппозиционных политических партий.
2. Подкуп руководства национальных СМИ для организации в них кампании критики существующих
