Один из расстрелянных был еще жив – пуля прошла навылет, не задев сердца, куда целился убийца. Случай редчайший. Парень потерял много крови, был без сознания, но здоровое тело цеплялось за жизнь, и его тут же отправили в реанимацию: все равно помрет, но пока не помер, положено удерживать бандитскую душу в бренном теле всеми доступными убогой муниципальной медицине средствами.
Пострадавшего боевика охраняли двое сержантов московского ОМОНа. Раненый не приходил в сознание и лежал под капельницей в одиночной палате. Бойцы милиции расположились в коридоре, уже темнело. Коротая время, омоновцы вполголоса болтали с медсестрами. Неожиданно на лестничной клетке раздался грохот, и коридор наполнился крепкими ребятами под руководством мощного лысеющего дяди средних лет. Омоновцы быстро вскинули короткоствольные «кедры».[11] Ребята немного замедлили движение, но не более того – выражение лиц у них было решительное.
– Стоять! Всем к стене! – один из омоновцев, назначенный старшим, решил взять инициативу в свои руки. Оба сержанта угрожающе передернули затворы.
– Погоди, командир, – предводитель крепких ребят миролюбиво вытянул вверх обе руки. – Я Штурман. Слыхал?
– Слыхал... – знакомое самому зеленому и нелюбопытному менту погоняло сыграло свою роль, тем не менее бойцы ОМОНа не торопились опускать оружие. – Чего здесь-то надо?
– У нас тут парень, – проникновенным голосом наставника молодых заговорил назвавшийся Штурманом предводитель. – В общем, мой парень! Хочу его видеть. Оружия на нас нет, можешь посмотреть, наш интерес тоже в том, чтобы он не загнулся – нам он нужнее, чем вам. Я на него посмотрю и решу, как быть, может, составим сводный патруль, – предводитель ухмыльнулся.
– Он без сознания, – сержант не опускал оружия, его товарищ тоже. – Отойдите на пять метров, резких движений не делать. Илья, – обратился он к напарнику, – пойди позвони майору... Здесь действительно Штурман, я его узнал.
Через пару минут звонивший вернулся: начальство не возражает, пусть посмотрят, но только в присутствии охранника и сестры, второй охранник пусть держит все кодло под прицелом.
Осмотрев, не приближаясь, дышащего на ладан боевика и поговорив с дежурным врачом и медсестрами, Штурман снова вернулся к омоновцам.
– Так, ребята! Наш пацан совсем плох... Охраняйте его, как начальство вам приказало...
Сержанты облегченно вздохнули, между тем Штурман продолжил:
– А в палате с ним будут сидеть три моих человека! Тоже будут охранять, ну, и слушать, может, что интересное в бреду расскажет.
– Так ведь... – попытался возразить омоновец, но Штурман остановил его отеческим прикосновением татуированной руки:
– Вы внешняя охрана, мои ребята внутренняя... Так мне спокойней. А с вашим начальством я договорился, если хочешь, перезвони, проверь.
Стрелки больничных часов перевалили за полночь. Трое сидящих в реанимационной палате людей Штурмана занимались привычным делом – резались в очко, тихо переговариваясь. Раненому была необходима тишина, и они старались ее не нарушать. Вдруг пациент задергался и слегка застонал. Бандиты, бросив карты, подскочили к койке, оттеснив находившуюся здесь же сестру.
– Та... та... – чуть слышно шевелил губами раненый и неожиданно произнес: – Сука ... Меня... прямо в душу... – названное имя всех троих потрясло, они почти столкнулись лбами над пацаном, ловя каждый его вздох. – Сука... – еще раз произнеся известное каждому столичному бандиту погоняло, парень снова провалился в небытие.
– Ну? Слыхали? – спросил старший, квадратный татуированный уголовник Тиша.
– Может, это чистый бред?! – усомнился второй, а третий мотнул головой в знак солидарности.
– Бредит, не бредит – все едем к Штурману! Там и поговорим! – принял решение Тиша. Сестра вышла вслед за ними, она ничего не расслышала, да и не пыталась, не ее это дело.
Бандиты уже заводили мотор, когда Тиша неожиданно открыл дверцу.
– Тьфу, черт! Часы забыл! Сейчас вернусь... – скороговоркой пробормотал он и исчез в дверях больницы.
– Что за часы? – неуверенно спросил молодой боевик у своего еще более юного коллеги.
– А хрен его знает! Сам не понимаю...
– Часы забыл! – поспешно сообщил Тиша борющимся со сном омоновцам у дверей палаты и, войдя, плотно прикрыл за собой дверь.
Часы действительно лежали на тумбочке. Тиша быстро сгреб их в карман и приблизился к раненому. Тот по-прежнему был без сознания. Прижав ладонь к уху несчастного, уголовник коротко и точно ударил его в висок. Затем пощупал пульс, удовлетворенно кивнул и удалился.
– Цепочка у них порвалась, вот я их на тумбочку и положил! – объяснял Тиша, уже сидя в машине, двигающейся к резиденции Штурмана. – Часы, конечно, херовые, не «Ролекс», но память! О кенте одном... Мы с ним во Владимирской чалились...
Выехав на загородное шоссе, Тиша попросил остановится.
– Надо облегчиться! – заявил он молодым. – А то пока доедем, пузырь лопнет! И вы давайте! А то еще неизвестно, что впереди...
– И то дело! – согласились пацаны.
Все трое покинули машину. Отойдя метров на пять от обочины, Тиша незаметно достал «ПСМ» и передернул предохранитель. Как только облегчившиеся пацаны направились к машине, бандит хладнокровно, всего с двух выстрелов, прострелил им головы. Опустошив у бездыханных трупов карманы, Тиша оттащил их в лес, столкнул в небольшой овражек и забросал ветками; найдут не скоро, когда найдут, не опознают, а если опознают, есть время придумать какую-нибудь байку...
– Пацан назвал тебя! – спустя полтора часа говорил Тиша своему собеседнику.
– Ты его успокоил?
– Обижаешь, навечно затих... Моих тоже пришлось, они слышали, а с мозгами у них проблема. Я их по дороге сюда успокоил...
– А эти – из ОМОНа и медсестры?
– Сестра ничего не доперла, ей твое погоняло пустой звук, скорее всего и не услышала – она в другом конце палаты была, а он еле хрипел. ОМОН коридор охранял от бандитов, вертухаи на посту не должны отвлекаться... Уверен, ничего не слыхали! Только вот насчет моих ребят надо что-то придумать: остались втроем, вернулся один. Не повезло им, конечно, но что было делать...
– Ладно. Отсюда тебе надо слинять, и нигде в Москве не светись... Ложись на дно на пару дней, только дай мне телефон, мало ли... Братве скажу, отправил тебя готовить одно дело, а ребята получили другое задание...
– Наших валят, а мы здесь сидим! – зло произнес Штурман. Они сидели вдвоем с Маршалом за бутылкой коллекционного коньяка из ящика, подаренного недавно Сержу-большому земляками.
– Разберемся! – Маршал немного отпил из рюмки, армянский коньяк приятно растекался внутри. Операции по переправке общака шли успешно, действуя вдвоем с Воропаем и поставив в известность лишь Сержа-большого, Маршал учредил в разных административных округах Москвы и в Подмосковье несколько частных закрытых АО торгового профиля, которые начали закупки товаров за рубежом, авансируя их через канадский банк, возглавляемый родственником Сержа. Сам процесс закупки и обратный путь товаров скрывался в густом тумане неопределенного будущего.
И все же не это грело душу. За много дней Маршал впервые расслабился и проспал пару ночей, не просыпаясь: пока не сработал ни один из капканов, настороженных на стукача. Люди Маршала один за
