невероятным событиям.
Эти события обрушились на него раньше и жестче, чем он ожидал.
На следующий день Каменев уже с утра сидел в кабинете у полковника Громова. Настроение у обоих было, мягко говоря, хреновое, оба понимали, что в свете последних событий РУОП выглядит как старый беззубый кот, которого мыши перестали бояться.
– Ну говори, что решил? – майор положил на стол тяжелые ладони.
– Чего тут решать. Надо дело делать, все давно решено...
– Ну, знаешь, мне надоело, – голубые глаза Каменева смотрели гневно. – Или мы несем запись министру...
– Погоди ты с министром, – перебил его Громов, скривившись, словно от зубной боли. – Ты же знаешь, меня он не ждет в любое время.
– ...Или я завтра отдаю эту кассету Маршалу! – закончил Каменев.
Громов резко отодвинул кресло и встал, возвышаясь над майором.
– Я тебе запрещаю это! Даже говорить об этом запрещаю! Мы же с тобой разобрались, этого делать нельзя. Ты что, совсем спятил под старость? Чтобы порядочный опер матерому вору такой компромат предлагал! Это же чистая коррупция! Да перестань лыбиться, сморозил чушь, так признай это! На кассете не одни твои любимые бандиты, там же эта милицейская гнида светится! Если эта кассета в руки к ворам попадет, знаешь, что может получиться?!
– Я вижу, что получается, пока кассета лежит в моем сейфе: на улицах взрывы и стрельба, а наш штабной мерзавец вращается в высших сферах. Скоро небось генеральские погоны наденет!
– Ну это еще как сказать... – Игорь был настолько обескуражен заявлением друга, что с трудом приходил в себя.
– Надо решать, Игорь: или – или... – Каменев наконец опустил взгляд и закурил.
– А есть на записи куски, где наш деятель не виден или, по крайней мере, неузнаваем? – неожиданно спросил Громов.
– Конечно, найти можно, – Майор сразу понял, куда клонит начальство. – Я займусь, сделаем монтаж.
– Вот и давай, пусть монтаж тоже будет под рукой, но сам его в ход не пускай, никакой самодеятельности. Кстати, как ты себе представляешь передачу Маршалу этой записи технически? Пригласишь его сюда или попросишь у него аудиенции? Маршалы майоров без доклада не принимают.
– Эх, Игорь... – Каменев помолчал, выпуская дым. – Если бы я знал, как это сделать, да был уверен, что он мне мой подарок обратно в рожу не швырнет, давно бы ему отдал. Раз наше управление вместе с министерством не могут навести порядок в столице, пусть хотя бы воры это сделают... Хотя это, конечно, чушь собачья.
– Вот именно, – подытожил Громов. – Маршал нам, мусорам, никогда не верил и не поверит, подумает, провокация против его людей... Не горячись, Михаил! На министра я все же выйду на днях, с референтом уже есть договоренность, осталось найти в его расписании удобное время. Это непросто, ты же знаешь, он у нас большой общественный деятель, на месте бывает редко. Но я его отловлю. Правда, не знаю, чем это закончится.
– По крайней мере, погоны снимем с чистой душой. – Каменев бросил недокуренную сигарету в пепельницу и поднялся со стула. Собираясь уходить, добавил: – Хотя откуда у мента чистая душа...
Игорь позвонил поздно, уже за полночь.
– Завтра идем к министру. Ровно в девять. Будь у меня в полдевятого со всеми материалами, – сообщил Громов и, не прощаясь, повесил трубку.
Каменев облегченно вздохнул – молодец Игорь, дожал-таки референта. Теперь дело пойдет веселее... Только в ту ли сторону? – одернул себя майор, не лишенный суеверия.
– Жаль оставлять вас... – Серж-большой сунул руку во внутренний карман плаща и достал фотоаппарат-мыльницу. – Снимемся на память?
– Давай... – без особого энтузиазма откликнулся Штурман.
Маршал промолчал. В этот день и без того малоразговорчивый законник произнес всего несколько фраз, однако сейчас без возражений занял место между Штурманом и Сержем-большим. Невысокий, плотный кореец, телохранитель Штурмана, дважды щелкнул нехитрым азиатским устройством.
– Пришлю снимки с первым письмом, – армянин посмотрел на часы. – Еще пять минут...
– Что ж, – неожиданно заговорил Маршал, – все слова уже сказаны. Раз так получилось, мягкой тебе посадки и хорошо устроиться на новом месте.
– Не беспокойся! – голос Сержа зазвучал бодрее. – И... Жду вас, хотя бы с визитом!
– Это уж как придется... – негромко произнес Маршал, а Штурман мотнул головой.
– Честной братве сегодня нечего делать в России, – снова помрачнел Серж-большой. – Наступило сучье время...
– Хочешь сказать, что на нашей зоне суки взяли верх над авторитетами?! – зло улыбнулся Штурман.
– Сегодня – да, – тихо и твердо ответил маленький армянин.
Штурман хотел было сказать что-то еще, но не стал. Серж-большой превосходил бывшего авиатора аналитическими способностями.
– Приезжайте, ребята! – снова изменил интонацию Серж-большой. – Наши способности, связи и умение пригодятся и там...
– Да, наших там сейчас полно, – согласился Штурман, – значит, и дел будет полно.
– Даст бог, когда-нибудь... – медленно проговорил Серж-большой, – мы вернемся!
– Ты, может, и вернешься... А мне возвращаться некуда, я и так весь здесь.
Эти слова, сказанные в аэропорту перед его вылетом в Канаду, были последними, которые Серж услышал от живого Маршала.
– Слушаю вас, – недавно назначенный министр был доброжелателен и вежлив.
– Господин министр, видео у вас работает? – перешел к делу полковник Громов.
– Да, конечно... – министр был заинтригован.
– Давайте кассету, Михаил Петрович, – обратился к стоящему рядом Каменеву полковник.
Просмотр проходил в тишине. Министр был неглупым человеком и не торопился высказывать собственное мнение. Тем не менее первым заговорил он.
– Это подполковник Гущин, – опознал министр, – как я понял, получает деньги от представителей столичных ОПГ.[12] Видимо, за какие-то услуги... Коррупция получается.
– Есть данные, что череда убийств крупных бандитских авторитетов и расправы над многими участниками различных ОПГ инспирированы некими серьезными силами для расчистки поля деятельности, – спокойно излагал Игорь Громов. – Одну из ключевых ролей – роль связника, как вы только что убедились, играет референт по особым поручениям вверенного вам министерства.
– Да, я не подвергаю сомнению подлинность записи, хотя... – министр на секунду задумался, однако решил оставить мысль при себе. – Продолжайте, пожалуйста...
– Референт, грубо говоря, «шестерка», однако с его помощью мы могли бы выйти на хозяина...
Министр молчал, внимательно слушая и обдумывая. Громов продолжил:
– Если их сейчас не остановить, в Москве прольется много крови... При условии, что в этом будет
