Нет, нельзя! Еще есть шанс, где он – пока не видно, но он должен быть! Должен! Вопреки всему!
Натаху вдруг захлестнула пьянящая волна веселого, отчаянного куража и ни на чем не основанной уверенности, что у них все получится, – только действовать без мандража, дерзко, нагло, неожиданно!
Чуткое ее ухо услышало шевеление в конце коридора. Осторожно выглянула в полуоткрытую дверь. Впереди показалась высокая фигура, явно упакованная в броню. Быстрое движение – и в сторону Натальи летит тяжелый круглый предмет – граната! Конечно, это не наступательная «лимонка», и не оборонная «РГД» – это шоковая шумовая граната. Которая, по счастью, взрывается на пару секунд позже той же «РГД». Натаха успевает за доли секунды метнуться к гранате и отправить ее по месту вылета.
Капитана быстро и толково, без суеты, как и положено спецназу, грузили на носилки, а он моргал глазами, вертел головой и тяжело дышал. Те из спецов, кому тоже досталось, приходили в себя, нюхая нашатырный спирт.
– Все, генерал, скомандуйте вашим ребятам отбой. Они сейчас слишком взвинчены. Я вас временно отстраняю от проведения операции, – жестко произнес зампред Ильин.
Милицейский начальник вздохнул тяжело, но облегченно. Что ж, валяйте, смежники. У этой сумасшедшей и для вас найдется сюрприз...
Метрах в пяти от милицейского штаба прилаживали боевую амуницию бойцы комитетского спецназа.
– Эта девка сошла с ума! Она вынуждает нас на грубость. Будем вести огонь на поражение!
Егерь не смог сдержать кривой усмешки.
– Что смешного, подполковник? – зампред не разделял дремовского настроения. – Дайте ей отбой!
– Не могу, товарищ генерал, – стерев усмешку с губ, отозвался Егерь. – Расшифровывать нашего сотрудника мы не имеем права. Приказ председателя КГБ – ни при каких обстоятельствах!
– Едри вашу мать... Ну предлагайте свой вариант... – оттопыренные уши Ильина налились помидорным соком, а лысина покрылась испариной. Не найдя слов, он выщелкнул сигарету из пачки «Союз- Аполлона» и отошел на шаг в сторону.
– Витя, как твое мнение? – повернулся Навигатор к командиру «Альфы» полковнику Карпову.
– В принципе, не вижу проблемы, – произнес спецназовец. – Но вашу даму скорее всего мы повредим. Возможно, и она кого-то из наших... приложит, – Карпов выжидательно смотрел на Дремова, вертевшего в руках простреленную фуражку милицейского генерала. Тот согласно кивнул и бросил выразительный взгляд на своего коллегу. Пора вмешаться...
– Иван Константинович! – Навигатор подошел к зампреду вплотную, так что Ильин невольно вжал безволосую голову в плечи и созерцал подчиненного снизу вверх. – Надо соглашаться на ее требования. Ведь не возьмете же вы это на себя – по-глупому терять людей, когда есть этот простой и совершенно естественный выход. Она же не преступница, отъедет подальше, чтобы не светиться перед милицией, и проберется домой, то есть в расположение центра... А что эти две кошелки с ней – да какое вам до них дело? Или сами припрутся с повинной, или попадутся через месяц на ерунде...
Генерал-полковник молча махнул рукой. Дурацкая пьеса писалась не им, не ему ее и доигрывать. Главное – не потерять в звездах на погонах. Как, похоже, потеряет милицейский коллега.
Микроавтобус с работающим двигателем остановился в трех метрах от тюремных ворот. Погрузку выполнили в точном соответствии с диспозицией, которую заранее огласила предводительница террористок. Первой загрузилась Шурка – забралась в салон, закрылась и легла на пол, как велела Наталья. Потом они втроем – Ляжкина посредине, Натаха слева, Анжела справа – взобрались в кабину, причем Анжела ни на секунду не отнимала пистолета от бока сержанта. Ляжкина, перегнувшись, хлопнула дверцей, Наталья, пристроившись за рулем, проверила – бензина полный бак, как было обещано. Плавно тронула с места и в торжественной тишине, не спеша, вырулила за ворота. Теперь она ничего не боялась, хотя прекрасно понимала, что в машину ее коллеги вполне могли заложить бомбу с парализующим газом, а выцелить ее и товарок в окна микроавтобуса ничего не стоит даже начинающим снайперам.
Они отъехали километров на тридцать от Москвы – съезжая с трассы на проселки и возвращаясь обратно, петляя, перепроверяясь, всячески сбивая след, хотя «хвоста» никто не заметил. Наконец Наталья остановилась и выпустила Ляжкину на обочину.
– Проголосуешь – довезут до электрички. И благодари бога, Лариса, а также меня лично, – на прощанье произнесла Наталья. – Ну что, больше не будешь метелить зэчек, тем более когда они в браслетах?
Ляжкина торопливо закивала, моргая свиными глазками.
Оставшись втроем, они в очередной раз свернули с трассы и проехали еще километов десять по грязной, в глубоких рытвинах лесной дороге – Натахе стоило больших трудов не забуксовать в очередной канаве, заполненной склизкой жижей. Наконец выбрались на сравнительно сухой пригорок, и в просветах деревьев показались серые, вросшие в землю домишки какой-то деревеньки. Натаха остановила микроавтобус.
– Все. Брызгаем кто куда, подруги! – поколебавшись с минуту, произнесла Наталья. – В разные стороны и быстро!
– Ты что, Натаха?! – раскрыла рот Анжела. – Рывок же в масть! Давай, жми дальше!
– Нет, это полрывка в масть, Анжела. А вторая половина впереди. И провернуть ее нам лучше порознь. Устраивать стрельбу прямо в Бутырке или даже в пределах кольца им было не с руки, рисковали погонами. А сейчас они такой шухер подымут... Надо залечь, и надолго. Ну, а если повяжут – валите все на меня. – Наталья говорила точно в пустоту, ей тяжело было смотреть на товарок.
– Да ты чего?! – встряла Шурка. – Что нос воротишь? Западло с нами, да?
– Не гони волну. Суть в том, что я вас на рывок дернула. Я все на себя и возьму, если повяжут. Охота пойдет в основном на меня, так что держитесь, подруги, от меня подале. – Наташа опустила голову. – Вон там, за поворотом, возле знака, вылазьте... Отсидитесь, осмотритесь... Потом назад, в Москву, двигайтесь. Вас ведь по области искать будут... Ну, все! Ни пуха...
– Ну, и что прикажешь с тобой делать, террористка? – Навигатор старался придать голосу предельную суровость. Лучше всего бы выпороть ремнем, но ведь взрослая девка (офицер к тому же), да и видно – вся испереживалась, в глубине души хотелось не выпороть, а посочувствовать и успокоить. Но ведь нельзя, никак нельзя!
– А что теперь будет... Моим подельницам? – глядя предельно виновато, Наталья ушла от риторического вопроса.
– Подельницам? – для Навигатора этот поворот оказался неожиданным. – Ну, как только найдут, по пятерику добавят. Побег ведь был с насилием над стражей, а главное – уж очень осерчала на вас милиция. За дело, конечно. Но найдут, надо думать, не скоро, мы уж что-нибудь придумаем...
– Понятно, – девушка кивнула и опустила взгляд. – На них и отыграются, уж точно, хотя их вины-то и нет – это я их подбила. А этой... сержанту? – Наталья не поднимала глаз, все же однозначно выходило, что из-за ошибок в исполнении задания и собственной стервозности бед она натворила выше головы.
– Ну, этой, если по совести, сначала выговор за потерю бдительности, а потом благодарность за стойкость и мужество.
– Лучше благодарность, – Наташа вяло улыбнулась.
– Ну что, досталось тебе, бедолага? – произнес Егерь, когда за Навигатором захлопнулась дверь. – Молодец, не спасовала... – И, увидев ее заблестевшие глаза и задергавшиеся углы губ, быстро сменил тему: – Ладно, все, я пошел. Допивай быстро чай, там тебя горячий душ ждет...
...Егерь шел по коридору, вспоминая стадион «Динамо» лета сорок первого, вот таких вот курносых сероглазых девчонок из гимнасток, лыжниц, парашютисток. Им всем предстояло влиться в разведдиверсионные группы, формируемые НКВД. Да, уродись Наташка на полста лет раньше, вполне могла бы оказаться там.
А спустя восемь месяцев под Винницей Егерь молча, не чертыхаясь и не матерясь, выдирал клещами гвозди, снимая приколоченное к забору тело радистки Нади Семеновой. Девушке отрезали груди, истыкали все тело штыками... Как потом выяснилось, сделало это не гестапо, а украинские полицаи.
Егерь остановился, вслушался в тишину. Из комнаты, где осталась Наталья, донеслись только
