– У нашего дракона три головы, – вставил свое слово вернувшийся от Прохорова Федор. – Первая – прогнившая партийно-комсомольская номенклатурная верхушка, ударившаяся в начале девяностых в большой бизнес. Вторая – структуры криминальной теневой экономики, также желающие преуспевать. И третья – силовые структуры, которые, с одной стороны, погрязли в коррупции, а с другой – попросту не в состоянии навести порядок и защитить граждан законными методами. Но, как в старой сказке, бить надо по хвосту. Это ведь то, на что наш дракон упирается. Хвост – это тыл, опора. Хвост – это система, мироустройство. Внутри этого хвоста все и рождается, потому он и позади голов. Головы рубишь, а дракон по обрубкам хвостом ударит, и новые тут же вырастают.
– Чего тебя из института поперли? – в который раз задался вечным вопросом Михеич.
Ответить Федор не успел. Ушаков, только что поднесший к глазам оптику вечернего видения, подал рукой сигнал первичной боевой готовности.
– Еще два внедорожника подъехало, – сообщил Адмирал. – Человек восемь, считай. Плюс те четверо.
Максимов лишь помассировал шею, Артур Михалыч принялся строгать охотничьим ножом какую-то щепку.
– Видимо, смена караула, – продолжил Ушаков. – Собираются уезжать.
– А «твой»? – спросил Максимов, имея в виду находившегося в федеральном розыске Матраса.
– Остался, – ответил Ушаков. – Все, уехали!
Федор и Михеич приступили к разведению костра. Им предстояло готовить шашлык из грибов. Они весьма удачно вжились в роль любителей природы, организовавших пикник на самой высокой горе, над подмосковным пригородом.
– Значит, улица перед театром будет перекрыта? – переспросил Лорд.
– Да. Формально это объясняется мерами предосторожности. Беспокоятся, дескать, о любителях театра. На деле Шубин и Митрофаныч столь сильно дрожат за свои шкуры, – ответил Сафронов.
– Значит, ты на машине с шофером доезжаешь вот до этого переулка? – Лорд с помощью курсора выделил на экране укромный глухой закуток.
– Машина останется там, ну а я... доберусь в театр своим ходом, – пояснил Роберт Сергеевич.
– Шофер будет ждать, – кивнул Лорд. – Либо тебя, либо команды к возвращению.
– Пусть бережет мою машину, – только и ответил Сафронов.
«Шофер...» – мысленно отметил Сафронов. Шофер как шофер, заурядный стриженый громила.
– Главное, чтобы твои люди не сплоховали в финале, – произнес напоследок Сафронов.
Лорд ничего не ответил, лишь щелкнул клавишей компьютера, и вместо схемы улиц и проходных дворов на экране запрыгали фигурки компьютерной игры на тему звездных войн.
– В двадцать втором веке человек перестанет наконец грабить, убивать, насиловать... – задумчиво проговорил Сафронов и, выждав красноречивую паузу, добавил: – Все это за него будут делать машины.
– В том числе и ссать в соседские почтовые ящики, – добавил Лорд, вспомнив нечто личное из своего буйного отрочества.
Вернувшись к себе, Сафронов не раздеваясь улегся на диван. Шофер... Почему это слово так запало в сознание? Ничего особенного – рядовой охранник, куда более серьезные персоны сидят в машинах эскорта. Стоп! Машины эскорта остановятся рядом с переулком, в который заедет машина Сафронова. Роберт Сергеевич, как наяву, вновь увидел городскую схему. Въезжать в узкий тупичок-переулок эскорт не будет, пасти оставшегося там с машиной водителя нет никакого смысла...
Да, да, да!
Водитель!!!
Теперь Сафронов знал, как незаметно для эскорта разминировать автомобиль. Можно было спокойно отходить ко сну. Стрелки часов показывали без пяти двенадцать. Это означало, что через каких-то пять минут наступит день Большой Премьеры.
Или, по словам Ники Эдуардовны Пуховой, – День Большой Ревизии.
Глава 10
Большая Премьера ощущалась в театральном районе за добрый километр. Автомобиль с Сафроновым и водителем въехал в тупиковый переулок, огороженный дощатым забором. Из-за забора раздавалась громкая музыка, еще более громкие восклицания, а в небе периодически взрывались букеты фейерверков.
– Ихь хоффэ дас вир цу рэхьт комэн, – произнес Сафронов, как только машина остановилась.
– Чего? – переспросил водитель, не столь искушенный в иностранных языках, как Петр Васильевич.
– Надеюсь, что прибыли вовремя, – перевел Сафронов, выходя из машины.
Он был одет в длинный плащ, который до поры до времени скрывал эсэсовскую гимнастерку. Это время должно было наступить с минуты на минуту. Водитель подал Сафронову два рюкзака. Один с автоматом и каской, второй – с заспинным вертолетом-пропеллером.
– Помоги-ка мне, – произнес Сафронов, незаметно достав из скрытой кобуры парабеллум.
Салон машины, скорее всего, прослушивался. Но окрестности вряд ли. Машины эскорта остались на центральной улице, как и предполагал Сафронов. Контролировать происходящее в тупике они не могли.
– Чего помочь? – спросил водитель, вплотную приблизившись к Сафронову.
Народу не было ни души. С одной стороны – высокий забор, с другой их двоих закрывал от посторонних глаз автомобиль. Ни слова не говоря, Сафронов ударил водителя кованым эсэсовским сапогом под коленную чашечку. И тут же добавил ребром ладони по уху. Не в полную силу, но чтобы отбить у водителя всякую охоту к сопротивлению. Водитель охнул, крякнул и, не удержав равновесия, упал на четвереньки. Тут-то в его гладко выбритую физиономию уперся ствол парабеллума.
– Гнида! Ты знал, что машина заминирована? – негромким, но страшным голосом спросил Сафронов.
Водитель нервно замотал головой, попытался было подняться на ноги, но Сафронов молниеносно ударил его рукояткой парабеллума по плечевой кости, вновь заставив охнуть и вернув на четвереньки.
– Конечно, не знал. – На сей раз ствол пистолета уперся в переносицу. – Ты, придурок, как и я, расходный материал, ясно?
Водитель вновь замотал головой. Сафронов слегка ткнул его под ребра, а затем убрал оружие и жестом разрешил водителю подняться.
– Резких движений не делай. Объясняю ситуацию для совсем тупых. В машине спрятана мина, – ровным тихим голосом произнес Сафронов, держа парабеллум наготове. – Кто в машине едет? Ты да я, да мы с тобой. Кого взорвут, нажав кнопку на пульте? Ну?!
Водитель нервно сглотнул, вслух ничего не ответил.
– Получается, что нас с тобой, – ответил Сафронов. – Когда не нужны Петру Васильевичу станем. После всей вот этой байды!
После этих слов Сафронов кивнул за забор, из-за которого в эту минуту зазвучала старинная немецкая песенка «Лили Марлен».
– Ну а я сам уцелеть хочу, – продолжил Сафронов. – Да и тебя, идиота, заодно спасу. Понимаешь, о чем я?
Водитель вяло кивнул.
– Тогда четко выполняй то, что я говорю. Это единственный шанс уцелеть. Для начала ты должен найти мину. Это несложно.
– Позавчера вечером двое из хозяйской «лички»[37] в салоне шарили, – заговорил наконец водитель. – Я случайно увидел, думал, прослушку меняют.
– Сообразил, – опустив оружие, смягчился Сафронов. – Как найдешь мину, ничего с ней не делай. Жди меня. Пока я не вернусь, все будет нормально. Одного тебя взрывать нет никакого смысла.
«Если мину просто обнаружат, никакого сигнала на пульт не поступит, – мысленно успокаивал самого себя Сафронов, вспоминая боевые характеристики подобных взрывных устройств. – А вот если начнут обезвреживать или удалят более чем на десять-пятнадцать метров от места закладки, то специальный сигнал автоматически пойдет на пульт. В таком случае нельзя исключать и самоподрыва мины...»
– Обнаружишь и больше ничего не делаешь! – повторил Сафронов. – Выживем, не дрейфь. Бог не
