разрешающих применять этот метод при других вероисповеданиях.
Только для ознакомления главных соглядатаев.
Перевод осуществлен диваном драгоманов главной управы соглядатаев Каира.
Приложение № 3.
К вопросу о наблюдении за наблюдением или как соглядатаю следить за другим соглядатаем.
Разглашению не подлежит.
Разрешено пользоваться исключительно главным соглядатаям.
Перевод осуществлен диваном драгоманов в канцелярии казначея Египта.
Приложение № 4.
К вопросу о том, как убедить людей в том, что есть то, чего нет.
Разглашению не подлежит.
Разрешено пользоваться исключительно главным соглядатаям.
После прочтения и изучения просьба вернуть.
Перевод осуществлен диваном драгоманов канцелярии казначея Египта.
КУМ-АЛЬ-ДЖАРЕХ
Каждый год в эту самую пору дом открывается для мюридов, ищущих правды и странствующих в поисках любви. Среди тех, кто бывает в доме, есть действительно встречавшие пророка Илию, да будет мир ему! Он не умер. Пророк Илия испил из источника жизни, смерть больше не приближается к нему. Шейх Абу-с-Сауд жил надеждой встретить его, набраться у него мудрости, послушать о давно прошедших веках. Шейх Аль-Кармани поведал ему историю, в правдивости которой Абу-с-Сауд не усомнился ни на минуту. На заре своей юности шейх Аль-Кармани пересек страну персов, где народ в свое время поклонялся огню. Там пылали костры огнепоклонников. У моря он встретил седого как лунь старца в белой одежде. Он шел легко, как двадцатилетний юноша. Шейх Аль-Кармани уже приготовился было подняться на палубу корабля, чтобы отправиться в плавание через Великое море, но человек, глаза которого излучали необычный свет, поздоровался с ним и предостерег от путешествия по морю, сказав: «Надвигается буря. Кто сядет на корабль — погибнет. Морской зверь не щадит никого, кто по воле судьбы встретился ему».
Шейх Аль-Кармани вернулся назад. Седой человек исчез. Как молнией шейха Аль-Кармани пронзила догадка: «С кем я встретился? Кто меня предостерег? Это он, он, господин наш Аль-Хыдр[68], да будет мир ему!» Позже Аль-Кармани узнал, что корабль погиб. Печаль охватила его: почему он не остался с пророком, не последовал за ним? Прошло три месяца. По капле убывала печаль. Но из нее не произросла надежда. Шейх Аль-Кармани решил пуститься в странствия, надеясь встретить пророка и следовать за ним. Напрасно! Человеку не дано видеть господина нашего Аль-Хыдра дважды! И все же надежда не оставляла шейха.
Шейх Абу-с-Сауд никогда не видел господина нашего Аль-Хыдра, не лицезрел пророка Илию.
В жизни у него печалей как листьев на дереве. Они искололи душу, как клинок, как острый меч. Два бессмертных пророка покинули землю, на которой он живет. Многие их видели. А он — нет.
Его сердце содрогалось при виде жертв варварского набега, при виде города, жителей которого косила беспощадная болезнь. В такие минуты перед ним вновь вставал вечный смущающий вопрос: «Зачем эта бессмысленная смерть? Неужели человек явился на свет, жил, познал боль и надежду, чтобы так бесследно уйти?» В своей келье он услышал о том, как верят в него жители Египта. Что ни делает Аз-Зейни: поднимает ли цены на товары, хватает кого-нибудь или повышает в должности, — всему у него одно оправдание: «Если бы не доверие моего учителя и моего руководителя шейха Абу-с-Сауда, я бы не принял эту должность». Один из мюридов рассказал шейху, что видел, как Аз-Зейни стоял, обращаясь к жителям одной из самых отдаленных деревень Верхнего Египта, и говорил, что шейх Абу-с-Сауд денно и нощно молится за них, что он вверил ему людей и землю, завещал хранить справедливость и творить добро и что Аз-Зейни всего лишь исполнитель воли своего учителя.
Когда долгая длинная жизнь подходит к концу, является некто и делает с ней все, что ему заблагорассудится.
Если бы к нему явился пророк Илия, для которого каждое время было своим, то сказал бы шейху: «Ты так и не узнал своего времени, не погрузился в него, чтобы постичь сокрытое в нем». Но пророк Илия, мир ему, не стал его наставником!
Шейху Абу-с-Сауду почудилось, что тайный голос позвал его. Его слышат только праведники как наставление или предупреждение. Шейх боится видений. Но тайный голос не может быть видением. Почему он раздался? Чтобы предостеречь, спасти или наставить на путь истинный? Какая беда стучится в усталое больное сердце? Как ему узреть истину? Говорят: «Учитель благословил Аз-Зейни в первый год». Но люди уже не провозглашают его имени — забыли. Он стал вывеской для всего, что творится. Ах, если бы добраться до древа истины, о котором ему рассказывали праведные отшельники! Тому, кто вкусил его плодов, неведомо заблуждение. Он всегда достигает истины, сколько бы ни петлял и ни плутал. Шейх не добрался до Древа и не увидит его даже во сне…
Пришел старый дервиш, родом из Верхнего Египта. Принес финики и кувшин молока. Шейх поел и попил. Дервиш наклонился к нему и сказал шепотом:
— Учитель, у двери стоит человек по имени Ад-Дамрави.
— Я не прячусь от народа.
Вошел Ад-Дамрави. По внешнему виду человек состоятельный.
— Я пришел пешком, мой учитель, — сказал гость.
— Откуда ты?
— Из Манфалута. Аз-Зейни направился в Манфалут после того, как султан отбыл в Сирию. Там он собрал всех жителей от мала до велика. Он говорил им об истинном смысле того, что случилось, и о вероломстве османского правителя. Между прочим, сказал, что не сомневается в том, что османы попытаются захватить. Египет. «Но воины султана и рыцари ислама, сказал Аз-Зейни, — преградят им путь. Египет находится под защитой праведников. Трудно овладеть страной господина нашего Хусейна, святого Ахмада аль-Бадауи, праведников Абд ар-Рахима аль-Канауи, Аль-Фули, Аль-Кутба аль-Кауи, ад-Дасуки, Ар- Рифаи, святых сподвижников нашего светозарного учителя-чудотворца Абу-с-Сауда».
Он заставил людей плакать, о учитель! А потом сказал, что казна султана очень нуждается в средствах и поэтому он просит всех помимо налогов за этот год собрать налоги и за будущий. Когда люди зашумели и загалдели, Аз-Зейни заговорил по-другому. Он сказал, что каждый должен что-нибудь продать — ведь он же заступился за них, защитил от эмиров и мамлюков. А если бы Аз-Зейни их оставил в беде, то мамлюки пришли бы с огнем и мечом, угнали бы в рабство их сыновей и дочерей, как скот. Так уже не раз бывало. В конце своей речи он упомянул завещание своего учителя шейха Абу-с-Сауда. И люди разошлись, учитель. Ах, извини меня, учитель!
Ад-Дамрави заплакал. Пророк Илия отвернул лицо свое. Мюриды зашумели. «После того как люди ушли, — продолжал свой рассказ Ад-Дамрави, — Аз-Зейни остановил меня и еще четырех жителей деревни и сообщил нам сведения о нашем имуществе. Мы очень удивились, откуда он это узнал. Затем Аз-Зейни сказал, что каждый из нас обязан отдать ему тысячу динаров. И добавил: «Отдать во что бы то ни стало». И странно, учитель, куда девалась его мягкость! Он сказал, словно швырнул нам эти слова в лицо. Потом добавил сурово, что дает нам месяц сроку, а если опоздаем с уплатой, то с благословения учителя наши дома будут снесены».
Ад-Дамрави ушел. Шейх взглянул на потемневший лик небес. В этот час крестьяне возвращаются в
