— Ну вот, кажется, все, — вздохнула она с облегчением. Увы, недолгим. Стоило ему поднять взгляд и благодарно улыбнуться, как ее пульс участился, а температура тела заметно подскочила.
Слава богу, Чарли вернулся и напомнил Дэвиду, что им нужно домыть машину. Молли поспешила наверх, чтобы докрасить оконную раму.
Или чтобы наблюдать за ними, не опасаясь, что ее застигнут врасплох.
— Мама готова! — с гордостью заявил Чарли.
Дэвид поправил галстук-бабочку и вышел наружу.
Мальчик переминался с ноги на ногу, его глаза горели.
— Мама надела
Потом он повернул голову и затаил дыхание. Во рту у него пересохло. Он никогда не видел такой прекрасной женщины. Она была похожа на русалку. Голубовато-зеленое платье соблазнительно подчеркивало каждый изгиб ее фантастического тела. Дэвид вдруг почувствовал неодолимое желание.
— Я выгляжу глупо? Да? Совершенно неподходящий наряд для такого вечера. Наверно, стоит переодеться, а?
— Нет! — Он заставил себя подойти к лестнице, не сводя с нее пристального взгляда. — Ты выглядишь... потрясающе. Невероятно.
Молли немного расслабилась.
— Правда?
— Да. Просто сказочно. — Он с трудом сглотнул. — Мм, ну, думаю, нам пора идти.
— Чарли, сходи за своей сумкой, — сказала она, и Чарли послушно удалился в дом, оставляя их наедине. Молли закусила губу.
О боже, ему безумно захотелось поцеловать ее. Целовать эти мягкие, пухлые роскошные губы до тех пор, пока она не застонет от удовольствия.
Что, черт возьми, с ним происходит?
— Я на самом деле выгляжу хорошо или ты говоришь это из вежливости?
Вежливости? Он едва не рассмеялся. Интересно, что бы сказала эта красотка, если бы узнала, как реагирует на нее его тело? Дэвид поправил пиджак, чтобы хоть как-то скрыть свое волнение.
— Я не пытаюсь быть вежливым, Молли, — пробормотал он. — Это не в моем стиле. Я всегда стараюсь говорить то, что думаю. А сейчас думаю, что ты выглядишь потрясающе.
Она покраснела, ее тело расслабилось, и ему тут же захотелось заключить ее в объятия и крепко прижать к себе.
— Я готов! — прокричал Чарли, вертясь вокруг матери и улыбаясь ей. — Теперь мы можем идти?
— Разумеется.
Дэвид пропустил ее вперед и, впервые увидев ее обнаженную спину, едва не лишился чувств от волнения.
На самом деле Молли ничуточки не поверила его словам о платье.
Но ее это мало волновало. То восхищение, которое она увидела в его глазах, вселило в нее уверенность в себе. В ней снова просыпалась женщина, которой безумно хотелось нравиться мужчинам.
Когда они подъехали к дому Джорджии, толпа детей бросилась навстречу Чарли. Вслед за ними вышла и сама Джорджия. Ее глаза широко распахнулись от удивления.
— Молли! Какое фантастическое платье! Где ты его раздобыла?
— В Лондоне, несколько лет назад, — спокойно ответила Молли. — На ярмарке винтажных вещей.
Джорджия окинула ее пристальным взглядом.
— О, оно очень красивое и очень тебе идет. По сравнению с тобой я выгляжу толстой и неуклюжей. И скажу тебе по секрету, ты слишком хороша для моего братца. Мне придется подыскать тебе более достойного мужчину.
Молли сочла эти слова неуместными и незаслуженными. Может быть, в том, что Дэвид отдалился от семьи, нет его вины. Если это так, то она была несправедлива к нему. Взяв его за руку, Молли подошла ближе.
— Ни в коем случае. Он мой, — решительно заявила она и сжала его пальцы.
Вечер, как и предполагала Молли, был очень торжественным. Удивительно, но она вовсе не чувствовала себя неловко в своем платье. Может быть, потому, что постоянно ловила на себе восхищенный взгляд Дэвида.
Ник приветствовал их в огромном холле и проводил к гостям. К огромному облегчению Молли, Джорджия вскоре растворилась в толпе, оставив их вдвоем.
Как странно, с сестрой он ведет себя совсем по-другому, чем с ней: он сдержан, старается держать свои эмоции при себе, словно Джорджия для него просто очередная знакомая.
Многие из гостей спешили поздороваться с ним и расспросить его о бизнесе в Австралии. На все вопросы Дэвид отвечал уклончиво, стараясь как можно скорее закончить разговор. Некоторые зашли так далеко, что стали указывать на то, что он в долгу перед отцом и ему следовало бы навсегда вернуться домой. Судя по тому, как крепко сжались его челюсти, ему стоило огромных усилий не сорваться.
Только Гари Кавенаг был не слишком назойлив. Он подошел и сказал:
— Знаешь, мы очень скучали по тебе. Но ты волен поступать, как считаешь нужным, приятель.
— Нам нужно навестить тебя и посмотреть, чем это ты там занимаешься, что даже не можешь приехать домой, — вставила его жена Эмили. — Должно быть, это на самом деле что-то особенное.
Похоже, за весь вечер Дэвид впервые искренне улыбнулся.
— Так оно и есть. Только заранее сообщите мне о своем визите, чтобы я мог удостовериться, что в нашем отеле есть номер. Хотя, может быть, вам стоит остановиться где-нибудь еще, ведь наши гостиницы не предназначены для семейного отдыха.
Вот так-то: не предназначены, подумала Молли. Скорей всего, они напоминают тихий романтический уголок для влюбленных пар. Для них с Чарли там наверняка не нашлось бы места.
— Судя по всему, ты неплохо преуспел в бизнесе, дружище, — заинтересовался Гари.
— Да, жизнь была благосклонна ко мне, — ответил Дэвид.
Молли опустила взгляд на его ногу. Удивительно, но он держится так уверенно, что ни один из гостей даже не догадывается, через какие страдания ему пришлось пройти совсем недавно.
— Ну как тебе сегодняшний вечер? Не устала? — спросил Дэвид спустя пару часов.
Молли улыбнулась.
— Есть немного. Я не привыкла бывать в столь многолюдных компаниях.
— Может быть, нам стоит тихонечко ускользнуть отсюда?
— Отличная идея.
Держась за руки, они стали пробираться сквозь толпу к выходу и дальше, к парковочной стоянке. На улице было прохладно, и Молли поежилась. Дэвид тут же отреагировал.
— Вот. — Он набросил ей на плечи свой пиджак, сохранивший тепло и запах его тела. Ей на мгновение показалось, что он обнимает ее, и ей стало приятно и комфортно. — Так лучше?
О, намного.
— Да, спасибо. А ты сам не замерзнешь?
— Не беспокойся, я не боюсь холодов.
Он открыл дверцу автомобиля и помог ей сесть, а потом и сам устроился за рулем.
— Ну вот, теперь можно ехать, — сказал он и завел двигатель. — Я давно намеревался убежать от пристальных взглядов публики и дотошных расспросов старых знакомых.
