Трисия повела меня к моему собственному столу.
– Это вовсе не означает, что ты неправа.
– Проклятье.
– И даже если ты ошибаешься, ты же еще ничего не сделала, кроме того, что плохо о ней подумала, ну, а к этому тебе не привыкать, так что ничего страшного.
– Проклятье.
– Кроме того, что ты ненавидишь ошибаться.
Подойдя к столу, я достала из нижнего ящика наши с Трисией сумки, одновременно решив, что ее сумочка нравится мне гораздо больше, чем моя. Сегодня я взяла черную сумку от Фенди. Я очень люблю ее, с ней, наверно, меня и похоронят, потому что к тому времени она прирастет к моему плечу. Сумочка Трисии – 'сохо' от Кейт Спейд[73] – была без опознавательных знаков, поэтому я не сразу узнала ее, что на время отвлекло меня от грустных мыслей.
– Ты же не собираешься реагировать на ее слова, правда? – ворчала Трисия, пока мы шли к лифту.
– В этом-то и проблема. Мне кажется, я не ошибаюсь. Но это не более чем чувство.
– Когда расследуешь убийство, это называется интуиция. Не преуменьшай ее значения. Если ты считаешь, что ты права, вполне возможно, что так и есть.
Ее уверенность заставила меня улыбнуться против воли.
– Ты удивительный друг, ты знаешь об этом?
– Это тебе интуиция так подсказывает?
– Это больше, чем интуиция.
– В таком случае спасибо. А что дальше?
– Ты начинай заниматься приемом. Позвони, когда договоришься об осмотре, я приеду.
– А куда ты направишься, чтобы я могла начать волноваться?
– Как говорят французы, 'шерше ля фам'!
10
Я очень люблю Музей искусств Метрополитен[74]. Правда, сама я выросла рядом со Смитсоновским институтом[75] в Вашингтоне, округ Колумбия, поэтому меня до сих пор каждый раз удивляет, что за вход в музей надо платить, но я все равно люблю Мет. У меня даже есть членский билет.
Тем не менее мне никогда бы не пришло в голову, что там можно проводить фотосессию для рекламы парфюмерии.
Наверно, именно поэтому я занимаюсь проблемами личной жизни, а не рекламой. Да и вообще, рекламный бизнес сделал бы мою жизнь очень тяжелой. Мы и так постоянно поднимаем планку наших ожиданий: каким должен быть успех, какой должна быть любовь, каким должно быть счастье. Если к этому добавить еще и цунами ежедневной рекламы, сулящей раскрыть секреты немедленного блаженства, реальной жизни становится все труднее и труднее конкурировать. И иногда бывает непросто осознать, что жизнь – это не только картинка от Ральфа Лорена, особенно если вы не можете противопоставить ей ничего более достойного.
Оставив в стороне рассуждения о тяготах западного образа жизни, я вернулась к более насущным задачам. Мне нужно было несколько минут поговорить с Камиллой наедине, чтобы выведать историю разрыва и расспросить, где они с Тедди проводили время, чтобы… проводить время. Не совсем та тема, на которую можно легко заговорить с совершенно незнакомой женщиной. Но дело в том, что Тедди всегда был человеком со стойкими привычками, поэтому, может быть, он всех своих любовниц водил в один и тот же отель. Опять же нужно подкупать меньшее число коридорных, а такого рода экономия была бы вполне в духе Тедди. Если мне удастся узнать, где встречались Тедди с Ивонн, я могу найти кого-нибудь, кто знал их как пару, а этот человек мог бы помочь разоблачить Ивонн-убийцу. Что и требовалось доказать.
Найти галерею, где проходила фотосессия, оказалось совсем несложно. Во всех дверях толпились туристы, телохранители и полицейские. Камилла, умопомрачительная блондинка, чье совершенство можно объяснить только случайным капризом природы, сидела перед картиной Франсуа Буше[76] 'Туалет Венеры', на которой обнаженный херувим помогал прихорашиваться столь же обнаженной Венере. Могу поспорить, что среди зрителей было не меньше дюжины мужчин, тщетно надеявшихся, что Камилла тоже сейчас разденется. А может быть, и парочка женщин.
Парикмахерша колдовала над волосами Камиллы, а сама она с недовольным видом рассматривала картину. Свита – несколько мужчин в костюмах, потея, поглядывали на часы, но фотографу, казалось, было наплевать на задержку. А может быть, он был под кайфом. Как бы там ни было, он занимался йогой прямо на полу у ног Камиллы, выкручивая свои бедра совершенно неестественным образом – до сих пор я не представляла, что мужчины на такое способны – в то время, как его ассистент возился с аппаратурой.
Когда я позвонила по номеру, который мне дала Гретхен, мне ответила Пегги, секретарь Камиллы, не желавшая даже признать, что я попала туда, куда надо, пока я не упомянула Тедди Рейнольдса. Тогда она шепотом сообщила мне, где они сейчас находятся и сказала, что постарается мне помочь, но обещать ничего не может.
Теперь я понимала почему. Совершенно неожиданно Камилла рявкнула на парикмахершу, оттолкнула ее руки и вскочила. Свита слетелась, как голуби на хлебные крошки. Мгновенно от них оторвавшись, Камилла понеслась в дальний конец галереи, где маленькая брюнетка, съежившись, уже готовилась принять на себя основной удар ее ярости. Наверно, это и есть Пегги.
Пегги протянула навстречу Камилле воду и полотенца; та схватила воду, не глядя на Пегги, и обернулась, чтобы понаблюдать, как свита разыграет свою часть послеобеденного спектакля. Один уже отчитывал несчастную парикмахершу, второй кричал что-то в телефонную трубку. Все это напоминало хорошо отрежиссированную постановку. Я бы не удивилась, если бы они вдруг еще и запели.
Проложив себе путь среди зрителей, я постаралась привлечь внимание Пегги. Это оказалось не так-то легко, потому что Пегги упорно разглядывала пол, пока Камилла громко препиралась с одним из мужчин. Я махала, подскакивала, кивала, кашляла – никакого впечатления. Наконец, не выдержав, я достала мобильник и набрала ее номер.
Пегги, подпрыгнув от неожиданности, сразу ответила.
– Я – приятельница Тедди Рейнольдса, я вам уже звонила. Стою возле северной двери, – объяснила я, наблюдая, как она поворачивается, чтобы меня увидеть. Улыбнувшись и помахав ей, я продолжала: – Наверно, сейчас не самое подходящее время…
– Нет-нет, в самый раз. У нее появится предлог, чтобы заставить их ждать. Она это обожает, – прошептала Пегги в телефон. Отключившись, она легко понеслась мне навстречу. Я вспомнила пленных мышей из 'Щелкунчика'. Этой бедной девочке тоже не помешал бы новый кусочек сыра. Пегги сказала что-то охраннику, и он разрешил мне пролезть под веревками и подойти к ней. Я пожала Пегги руку:
– Огромное спасибо.
– Тедди мне очень нравился, – объяснила она. Кивнув, я вслед за ней подошла к Камилле.
От сопровождающего, пытавшегося утихомирить Камиллу, уже шел пар, поэтому оба они обрадовались моему появлению. Камилла заявила, что ей нужно срочно поговорить со мной по личному делу. Сопровождающий умоляюще посмотрел на меня, как будто надеялся, что я займусь с ней сексом или еще каким-то образом смогу улучшить ее настроение, и удалился, предупредив, что у нее есть пять минут. Пегги заторопилась вслед за ним. Или, скорее, побежала прочь.
Камилла оглядела меня с головы до ног, как будто на мне был костюм, который ей предстояло надеть для следующей съемки.
– Пегги сказала, это насчет похорон Тедди? – произнесла она с акцентом, который я затруднилась сразу распознать. Стокгольм и Манхэттен встретились в Лондоне? Ее гласные были круглыми и упругими, как и вся она, и именно поэтому она – миллионерша, а я – ведущая колонки полезных советов. Но сегодня я уже позавидовала сумочке Трисии. Нельзя опять становиться на этот скользкий путь.
– Прошу прощения, если помешала, – начала я.
– Им только полезно подождать, – заверила она.
– Есть здесь какое-нибудь место, где мы могли бы поговорить? – спросила я, оглядываясь. Несмотря на то, что в своем уголке мы находились в относительном уединении, комбинация пристальных взглядов зевак
