Иллария обиделась и горячо вступилась за Мешкова:
— Ты не права, ты его мало знаешь. Я с ним провела времени на два часа больше, чем ты!
Мешков вбежал к себе в номер, запер дверь на ключ, схватил со стола бумаги и с остервенением кинулся с ними на кровать. Но только начал читать, как постучали в дверь.
Мешков чертыхнулся, лицо его приняло свирепое выражение. Он вскочил, отпер дверь, открыл ее, намереваясь задать Илларии как следует. В дверях стояла уборщица с раскладушкой.
— Так я же просил завтра, — простонал Мешков.
— Берите сегодня, завтра может не быть.
Следующим утром, спозаранку, Таисия Павловна уже вышагивала по городу. Вид у нее был боевой — кеды, синий спортивный костюм с белой оторочкой у шеи, на голове немыслимая вязаная кепочка с большущим козырьком, в руках авоська, в которой лежали альбом и коробка с карандашами. Вот Таисия Павловна полезла на бугор, с которого открывался вид на речку, на белую пристань с белым пароходиком, на извилистые дорожки между домиками, которые лепились по крутизне. Эта крутизна отделяла городскую улицу от реки.
Таисия Павловна надвинула кепочку по самые брови, сощурилась, выбросила руки вперед и в воздухе обозначила ими границы будущего холста. Затем опустила руки, отошла на шаг в сторону, снова выбросила руки вперед…
Вдруг возле художницы, с подозрением следя за ее манипуляциями, возник старик, одетый в пиджак покроя пятидесятых годов и широченные бесформенные брюки.
— Что это вы тут выделываете? — строго осведомился старик.
Вместо ответа Таисия Павловна опять отошла на шаг в сторону, опять выбросила руки вперед.
— Что это вы здесь высматриваете? — не отвязывался старик.
— Художник я. Не мешайте работать, пожалуйста!..
Но старик был приставучий.
— Которые художники, те теперь срисовывают старые темные церкви, вместо того чтоб срисовывать новую, светлую жизнь. А вы собираетесь скопировать наш городской порт? Это с какой же целью?
Таисия Павловна огляделась по сторонам, отыскала палку и воткнула ее на то место, где потом будет стоять этюдник. Затем раскрыла альбом, собираясь сделать набросок.
Но шустрый старик встал так, чтобы загородить пейзаж.
— У вас разрешение есть, или направление, или ходатайство с резолюцией?
В это время раздался крик: «Дедушка, дедушка!» — и появился мальчишка лет двенадцати. Он взял дедушку за руку и потащил за собой.
— Это художница, — презрительно сказал внук, достойный наследник своего деда, — их тут полно шляется. Срисует пристань, а потом рванет за это большие деньги.
— Они все такие! — поддержал дед.
Милая пара ушла. Таисия вздохнула и принялась набрасывать рисунок…
В то же самое время в гостинице Иллария отошла от буфетной стойки, держа в одной руке тарелку, на которой лежали сосиски и ломтик хлеба, а в другой — стакан кофе. Иллария оглядела буфетный зал и за одним из столиков увидела Мешкова, который разговаривал с нестарым, лет сорока с небольшим, но совершенно лысым человеком. Расплывшись в улыбке, Иллария направилась к этому столику:
— Доброе утро, Виктор Михайлович! Можно, я к вам подсяду?
Услышав голос Илларии, Мешков вздрогнул.
— Здравствуйте, можно. — Он насторожился.
— Спасибо. — Иллария поставила на стол тарелку и стакан кофе и села на свободный стул. — Это было просто замечательно, как вы вчера гаркнули: «Садовая улица, дом сорок четыре!..»
Мешков порывисто встал и сказал лысому:
— Ну, я помчался!
— Куда? — спросила Иллария.
— На стройку! — буркнул Мешков.
— Ты же не доел свой завтрак!.. — напомнил лысый, но Мешков уже ушел.
Иллария повернулась к лысому:
— Зачем он поехал на стройку, он строитель?
— Он инженер по технике безопасности. Моя фамилия Лазаренко. Догадываюсь, что из-за вас я лишился номера.
— Из-за нас с сестрой.
— Вы с Мешковым друзья?
— Нет, мы познакомились на перроне, где он нас подобрал вместе с чемоданом.
— Подобрал?
Иллария отхлебнула глоток кофе:
— Чего нет в этом кофе, так это кофе… А потом в гостинице нам не дали номера, и Виктор Михайлович сказал, чтобы нас впихнули в его номер, а он будет жить вместе с вами.
— Трогательно, — сказал Лазаренко, — а все-таки, почему он отдал вам номер?
— Не знаю, — искренне ответила Иллария, — я сама заинтересована, скорее всего, он необыкновенный человек, не такой, как все.
— Что-то я раньше этого не замечал.
— Вы ненаблюдательны: у него отзывчивое сердце и добрая, светлая душа!
— У Мешкова?! — переспросил Лазаренко.
— Да.
— Я это обязательно расскажу нашему управляющему, может быть, он повысит ему зарплату.
— И еще, — Иллария даже раскраснелась, — он человек высоких порывов!
— Остановитесь! — потребовал Лазаренко. — И ешьте, а то все остынет. Мешков действительно мужик компанейский и может помочь человеку, но вашим братом он в принципе не интересуется. Спокойно! — добавил Лазаренко, потому что Иллария вся будто напружинилась.
— Что значит «спокойно»? — гневно повторила Иллария. — Вы что, считаете, что я могла… Что мне пришло…
— Могло и прийти, почему бы нет. Вы так вдохновенно про него говорите.
— Да как вы смеете? Это неслыханно!
Иллария резко встала и направилась к выходу.
— Вы же не доели свой завтрак! — крикнул ей вдогонку Лазаренко, но Иллария уже ушла.
Иллария вышла из буфета и остановилась в коридоре, прислонившись к стене. Неожиданные слова Лазаренко произвели на нее сильнейшее впечатление.
Какой-то мужчина — он направлялся в буфет — заметил Илларию и озабоченно спросил:
— Вам плохо?
— Нет, мне непонятно…
— Что? — переспросил мужчина.
— Может ли такое со мной случиться, и тем более за один день?
Мужчина шарахнулся от Илларии и исчез в буфете. Иллария оторвалась от стены и двинулась по коридору. Она закрыла глаза и шла слегка пошатываясь. Мысли у нее заплетались, ноги тоже. Она медленно шла и шла по длинному коридору, как вдруг натолкнулась на кого-то. И этот «кто-то» была ее родная сестра Таисия Павловна.
— Ты что, рехнулась? Ты зачем ходишь с закрытыми глазами?
— Чтобы отключиться от внешних раздражителей, — искренне объяснила Иллария, — и разобраться в своих чувствах и ощущениях.
— Разбираться некогда. Я нашла гениальный мотив. Может быть, он вырастет в картину. Пошли посмотришь!
