Мудро использовал Мастер зеркальца. Их много, а расположены они так, что в них отражаются главным образом представители запредельного Горнего мира. В результате Небесные Силы – святые покровители живущих – умножаются в числе. Зритель, подойдя к киоту, видит, помимо всего, и свое отражение в зеркалах Небесного Мира, как бы естественно входящее в состав обитателей Царства Небесного…
Во Владимирском соборе «Животворящий Крест чудес и страстей Господних» находился напротив иконостаса, отражая все действия внутри храма. Перед иконами горело множество свечей. Каждая из них отражалась в зеркальцах. Богослужение сопровождалось сиянием, озарявшим храм чудесными бликами.
В канонической композиции Распятия под крестом располагается череп первого человека Адама, чьи грехи искупает Иисус. У Шумаева на этом месте оказывается предстоящий перед киотом человек. Появляется новый смысл: жертва Иисуса искупает грехи предстоящего в данный момент перед крестом.
На многие размышления наводит творение одного из наиболее возвышенных оригиналов – москвича Григория Шумаева. Он выглядит как религиозный фанатик, чудак, сумасброд, потративший многие годы своей жизни на одно лишь произведение, да и то предназначенное не для всеобщего обозрения и восхищения, а для храма, где люди молятся, стараются преодолеть горести и страдания, взывают к Царству Божьему, находящемуся, как сказано было Иисусом Христом, внутри нас.
Но разве Григорий Шумаев растратил свои годы, трудясь над своим произведением? Нет, он их приобретал. Потому что не причудой было его подвижничество, а проявлением глубокой веры в то высшее и светлое, что присутствует не только в окружающем и воображаемом мире, но и в душе человеческой.
Ф.И. Толстой
О нем писали или списывали с него своих героев Жуковский, Пушкин, Грибоедов, Тургенев, Лев Толстой. В «Горе от ума» дана краткая его характеристика устами Репетилова:
Таков был граф Федор Иванович Толстой (1782–1846).
Родился он в Костромской губернии, в родовом поместье генерал-майора Ивана Андреевича Толстого. Военное образование получил в Морском корпусе. Его определили в гвардейский Преображенский полк. Здесь он надолго не задержался: кутила, скандалист, дуэлянт, азартный картежник, да порой и нечистый на руку… В общем, из молодых, да ранних. Его перевели в Вязьминский гарнизон.
Довелось ему побывать в Новом Свете, после чего получил прозвище Американец. На Камчатку его не ссылали, но среди алеутов он сумел стать «своим». Портрет его в зрелые годы оставил Александр Иванович Герцен:
«Я лично знал Толстого в именно ту эпоху, когда он лишился своей дочери Сарры, необыкновенной девушки, с высоким поэтическим даром. Один взгляд на наружность старика, на его лоб, покрытый седыми кудрями, на его сверкающие глаза и атлетическое тело показывал, сколько энергии и силы было ему дано от природы…»
Надо пояснить. Сарра умерла в 17 лет, через год после смерти Пушкина. Следовательно, речь идет не о старике – в нашем нынешнем понимании, – а о пожилом человеке, не достигшем шестидесятилетия. Но продолжим цитирование:
«Он развил одни буйные страсти, одни дурные наклонности, и это не удивительно: всему порочному позволяют у нас развиваться долгое время беспрепятственно, а за страсти человеческие посылают в гарнизон или в Сибирь при первом шаге… Он буйствовал, обыгрывал, дрался, уродовал людей, разорял семейства лет двадцать сряду, пока, наконец, был сослан в Сибирь… пробрался через Камчатку в Америку и оттуда выпростил дозволения возвратиться в Россию. Александр его простил – и он, на другой день после приезда, продолжал прежнюю жизнь. Женатый на цыганке, известной своим голосом и принадлежащей к московскому табору, он превратил свой дом в игорный, проводил все время в оргиях, все ночи за картами, и дикие сцены алчности и пьянства совершались возле колыбели маленькой Сарры. Говорят, что он раз, в доказательство меткости своего глаза, велел жене стать на стол и прострелил ей каблук башмака».
В сравнении с его прочими проделками, эта выглядит невинной шалостью. И хотя сумасбродов в царской России времен крепостничества было немало, Федор Толстой выделялся среди них. Точнее, в его характере обычные, в общем-то, черты принимали преувеличенные формы.
«Человек эксцентричный, – писал о нем журналист и беллетрист Фаддей Булгарин, – то есть имел особый характер, выходивший из обыкновенных светских форм, и во всем любил одни крайности. Все, что делали другие, он делал вдесятеро сильнее. Тогда в моде было молодечество, а граф Толстой довел его до отчаянности. Он поднимался на воздушном шаре вместе с Гарнером и волонтером пустился в путешествие вокруг света вместе с Крузенштерном».
С этой экспедиции начались его необычайные приключения. Отправился в кругосветку на фрегате «Надежда» он по своей воле вместо двоюродного брата, отказавшегося от плавания, сославшись на нездоровье. Не имея никакого настоящего дела, увлекавшего его, Федор Иванович принялся чудачить.
Во время стоянки на Маркизских островах подружился с местным правителем, весело проводя с ним досуг. Обзавелся роскошной татуировкой: на груди и на руках. Говорят, на одном из островов ему предложили стать королем. Не исключено, что он потчевал туземцев «огненной водой», а по-русски – водкой, да и сам был, как говорится, выпить не дурак. Во всяком случае, быстро находил общие интересы с аборигенами.
Пожалуй, капитан «Надежды» Крузенштерн был бы не прочь оставить беспокойного подчиненного на Маркизских островах в качестве короля. Федор Толстой позволял себе во время плавания непозволительные шалости.
Немолодой корабельный священник был не прочь выпить. Толстой напоил его, что называется, до сложения риз и уложил на палубу, припечатав его бороду сургучом казенной печатью, украденной у капитана. Когда священник проснулся, проказник крикнул ему: «Лежи! Видишь, казенная печать!» Но и без того отодрать бороду не было возможности; пришлось ее срезать.
Списали Федора Ивановича на берег за совокупность серьезных провинностей. Одну из них можно трактовать как служебное преступление. Этот бедокур подружился с корабельной обезьяной, молодым орангутаном. Каким-то образом это животное (имеется в виду обезьяна) облила чернилами важные бортовые записи капитана. Есть сведения, что окончательно лопнуло терпение Крузенштерна, когда Федор Толстой стал зачинщиком дуэли. В наказание его высадили на остров Алеутского архипелага, принадлежащий русско-американской колонии.
Он и тут проявил свой недюжинный характер: пожил на Алеутских островах, сумел добраться до
