– Мать любит своего ребенка, а не доводит его до безумия. А я в психушке частый гость – и все благодаря мамуле. Я вот думаю, может, кол осиновый в могилу вбить? Впрочем, бесполезно. Кол положено вбивать в сердце, если я такое проделаю, меня будут держать в смирительной рубашке. К тому же кол для вампиров, а я мамашу блуждающей не видела, только голос имею счастье слышать.
– Аня, – сказала я, – а голос-то настоящий? Голос точно твоей мамы?
– Не знаю, – вздохнула она. – Догадываюсь, о чем ты подумала. О розыгрыше забудь, люди так не шутят. Тут еще много чего было, не хочу рассказывать. И про глупости с милицией, про определитель номера лучше молчи. Сама понимаешь, чтобы довести человека до сумасшествия, надо напрячься.
– Ты считаешь себя сумасшедшей? – не поверила я.
– Слушай, я ничего не знаю. Может, я спятила, а может, другие, это уже не имеет значения. Я просто хочу, чтобы все поскорее кончилось, все равно как, лишь бы поскорее.
– А как ты узнала об Азазеле? – спросила я.
– От мамаши, конечно. Она сказала, что я нужна хозяину. Ну, тут и он объявился, в ту же ночь.
– Позвонил по телефону?
– Ага. Потом… не важно. Короче, он меня не забывал. А вчера позвонил и в сквер с плакатом отправил. Зачем-то ему понадобилось, чтобы мы были вместе. Интересно.
– Тебе звонят по телефону, мне присылают послания по электронной почте, я несколько раз видела мужчину. И в твоем, и в моем случае рядом гибнут люди. Но это нельзя назвать убийством.
– Вот что, не ищи во всем этом логики, ее там просто нет. И не пытайся понять. Не то он возьмется за тебя всерьез, и ты очень быстро окажешься в комнате с мягкими стенами. А он любит американские фильмы, – вдруг хихикнула Анна. Выглядело это так, что слегка меня встревожило, повода для веселья я не видела.
– Ты «Матрицу» имеешь в виду? – сообразила я.
– Ага. Следуй за кроликом. А Брюс Уиллис стоял с плакатом «Бей черномазых» в центре Гарлема. Мне повезло больше, но тоже досталось.
Я не знала, что на это ответить.
Мы закончили обедать, я стала мыть посуду, а Анна вновь устроилась на стуле возле батареи.
– Хочешь, возьми шаль, – предложила я, решив, что она никак не согреется.
– Это нервное. Не обращай внимания. Проверь свой компьютер, может, он соизволит сообщить, чего от нас хочет. А я пока посуду домою.
Я вытерла руки полотенцем и прошла в комнату. Включила компьютер, вскоре ко мне присоединилась Анна, я как раз открыла почтовый ящик. Сообщений не было.
– Ничего? – нахмурилась она.
– Ничего.
– Что ж, подождем. Если я тебе действую на нервы, могу уйти.
– Нет, что ты, – поспешно ответила я. – Мне с тобой спокойнее. А чем ты вообще занимаешься? – решила я сменить тему.
– Сейчас в основном Библию читаю. Сначала тоже пыталась понять, теперь все больше по привычке. Еще несколько месяцев назад работала в поликлинике процедурной сестрой. Гражданам уколы делала. После психушки медсестрой никак нельзя, руки, знаешь ли, дрожат. Пошла в дворники. Два участка. Зимой тяжело, но от всяких мыслей отвлекает. Иногда так напашешься, что, вернувшись домой, даже уснешь. Зарплата медсестры дохлая, так что не очень-то много я потеряла.
Я слушала ее с волнением и пыталась так сформулировать следующий вопрос, чтобы Анна захотела на него ответить.
– Ты работала в поликлинике? – Как назло, в голову ничего не приходило. – Ты… ты могла сделать ошибку, в результате которой пострадал человек? Предположим, ты неправильно сделала укол, и кто-то… – Я не решилась произнести последнее слово. Анна хмуро смотрела на меня, взгляд ее постепенно менялся, теперь в нем было недоумение. – Я не просто так спрашиваю. На самом деле это очень важно. Твой ответ, я имею в виду.
– А ты что, кого-нибудь убила? – с сомнением спросила она. Наверное, вид у меня был на редкость глупым. О той истории с девочкой Леной я ей не рассказала и теперь не знала, что ответить. «Разумеется, правду, – решила я. – Иначе я никогда не смогу понять. Впрочем, Анна утверждает, что понять невозможно. Что же тогда? Выполнять приказы? Быть чьим-то послушным орудием?»
– Из-за меня погиб человек, – неожиданно для самой себя произнесла я, голос звучал хрипло, я поспешно откашлялась.
– Что значит «из-за тебя»? – нахмурилась Анна.
– Мы купались, и девочка утонула. Я ее терпеть не могла. Там было довольно глубоко, а мы сидели на надувной камере, знаешь, такие большие, от грузовых машин. Я спрыгнула, камера перевернулась, ударила девочку по голове, а она утонула.
– Это он тебе сказал? – насмешливо спросила она.
– Он? Азазель? Нет.
– Сколько тебе лет тогда было?
– Пять.
– И ты так хорошо все помнишь? Ты что, забыла, он величайший в мире путаник? Все перевернет и вывернет наизнанку. В любом случае я никого не угробила, ни нечаянно, ни с умыслом. Пациенты на меня никогда не жаловались, только нахваливали да шоколад таскали. Судя по твоему лицу, я тебя разочаровала.
