– А попонятней нельзя?
– Ищите Пятое Евангелие.
– Мы вроде подсадных уток, – с усмешкой заметила Анна. – Будем искать Евангелие и поднимем всю муть со дна, а этот будет ловить рыбку. Неизвестно какую. И спрашивать бесполезно. Все равно не скажет.
Ангел мило улыбнулся, подтверждая правоту ее слов.
– Отвечай сейчас же, – кинулась я на него. – Кто тебя послал? Хранители?
– Как некрасиво ты себя ведешь, – поморщился он. – Помни главное: я на твоей стороне. Всегда. При любых обстоятельствах.
– Это ты писал мне письма? Ты – Азазель?
– Это совершенно невозможно. Он хочет тебе зла, а я – добра.
– И я буду активно развиваться, – съязвила я.
– Конечно, но есть одна деталь. Я тебя люблю, – заявил он с самым серьезным видом. Никто никогда так не произносил этих слов, обращаясь ко мне. – Я тебя люблю, – повторил он совершенно серьезно. – У вас бы сказали – больше всего на свете. На самом деле гораздо больше, потому что ты – это я. Растолковать это трудно, так что поверь на слово. Я часть твоей души, та, которая бессмертна. Хотя мой учитель пришел бы в ужас от такой формулировки, но в целом это близко к истине.
Он сделал шаг, положил руку мне на грудь, там, где билось сердце, и сказал тихо:
– Я с тобой.
И случилось странное. Сначала я почувствовала, как меня наполняет тепло. Нас охватило золотое сияние. Сияние исходило не только от его руки, но и от меня. Я чувствовала его, я его видела. Михаил улыбнулся и провел ладонью по моему лицу. Я точно очнулась.
– А теперь, если не возражаешь, я уйду.
Он отправился в прихожую, натянул сапоги и, присев, начал застегивать многочисленные ремешки, а я устроилась напротив, глядя на него во все глаза.
– Миша, – позвала я.
– А-а, – откликнулся он.
– Чего ты дурака валяешь. Охота дурачиться, в самом деле?
– Это одно и то же.
– Что?
– То, что ты сказала. Ты просто дважды повторила одно и то же.
– Я тебя убью.
– Это очень просто, – поднял он голову, – если убьешь себя, убьешь меня. Самоубийство – самый страшный грех. Хреновый Хранитель, допустивший до этого.
– Ты из милиции. Нет… зачем бы им врать? Значит, кто-то из этих… Если бы ты просто сказал, я смогла бы…
– Ну вот, – перебил он меня, поднимаясь и надевая плащ. – Спокойной ночи. Дверь запри как следует. Но особо не бойся.
– А картина? Ты знаешь про картину?
– Здесь ты в безопасности. И не забывай, я рядом.
– Выпендрежник, – не выдержала я. – Нет бы правду сказал. Или тебе нельзя?
– Конечно, нельзя. Успокойся и не мучай меня глупостями.
Он наклонился, чмокнул меня в нос и вышел из квартиры. Через несколько секунд я услышала, как хлопнула подъездная дверь. Я поспешно вернулась в комнату. Анна сидела в кресле, разглядывая обои на стене напротив, больше там ничего не было.
– Как думаешь, он из милиции? – начала я приставать к ней за неимением Михаила.
– Чепухи-то не болтай. Психов в ментовку не берут. В диспансер за справкой гоняют.
– По-твоему, он псих? – испугалась я.
– Конечно, если, будучи ментом, выдает себя за Ангела. Оттого и говорю, не болтай чепухи.
– Значит, он не чокнутый?
– Я не психиатр.
– О господи, ты можешь сказать попросту, что думаешь обо всем этом?
– То же, что и раньше. В этом мире может быть все. Почему бы не быть Ангелу.
– Есть какая-то секта, – не обращая внимания на ее слова, быстро заговорила я. – Они верят в Пятое Евангелие, что-то затевают. Но есть и другие люди, которые пытаются им противостоять. Они почему-то держат свою миссию в тайне. Возможно, это даже связано со спецслужбами. Михаил из их числа. Он не может рассказать правду, но… Чего ты молчишь? – недовольно спросила я.
– Что ты сейчас делаешь? – вздохнула Анна. – Создаешь реальность, которая тебе понятна и оттого удобна. Реальность воображаема, а воображение реально.
