Ключ висел у меня на цепочке. Я достала его, отперла дверь, не особенно торопясь. Пока я пребывала в недоумении, у любопытствующего было время смыться. Только вряд ли это просто любопытствующий, если уж он сумел обзавестись ключом, скорее злоумышленник.
На всякий случай я прошлась по коридору прислушиваясь. Тишина. Из окна в конце коридора открывался вид на речку, я смогла увидеть Макса, прекрасную Ольгу и Крысю. Через минуту к ним присоединился Алексей, который вывернул из-за домика возле купальни. Интересно, когда они покинули лодку, только что или… Рядом с домиком туалет, Алексей вполне мог выйти оттуда.
А вот и Павел. Он появился из боковой аллеи, которая, кстати, как раз ведет к дому. Только вот с какой стати Павлу интересоваться студией? Причем так заинтересоваться, что даже позаботиться о том, чтобы иметь собственный ключ.
Вопросов накопилось множество. Я бросилась в кабинет Софьи, где и застала ее, пребывающей в состоянии, близком к блаженству, с бокалом коктейля в руках.
– Что это вид у тебя какой-то очумелый? – поинтересовалась она, слегка нахмурясь.
– Где ключ от студии? – вопросом на вопрос ответила я, затаив обиду за очумелый вид. Впрочем, Софья права.
– Здесь, – она продемонстрировала ключ на цепочке. – А в чем дело? – теперь в ее голосе слышалось беспокойство. Я порадовалась: не одной мне мучиться, пусть и у нее голова болит.
В глубине души я очень надеялась, что Софья найдет простое, а главное, безопасное объяснение происходящему и снимет большой камень с моей души. Но не тут-то было.
– Кто-то был в студии, – произнесла я. Она поставила бокал на стол и принялась волноваться:
– Что значит – кто-то?
– То и значит, что я не видела мерзавца.
– Мужик?
– Откуда мне знать?
– Почему тогда мерзавец, может, мерзавка?
– Может. Мне от этого не легче. И у него или нее есть ключ от студии.
– Быть этого не может, – ахнула Софья.
– Может. Меня в студии заперли. – Я подробно рассказала о происшествии. Софья глупости не спрашивала, мол, вдруг показалось и прочее, чему я была рада.
– Стырить ключ, в принципе, мог любой, кто часто бывает в доме. Ты работаешь, ключ торчит в замке. Подошел, снял слепок…
– Ты умеешь снимать слепки? – ядовито спросила я.
– Никогда не пробовала, но не думаю, что это особенно трудно.
– А я не думаю, что снять с ключа слепок пришло, к примеру, в голову Розе.
– Понимаю, о чем ты, – глубокомысленно кивнула Софья. – Кто-то очень заинтересовался студией, и этот кто-то, скорее всего, профессионал. Как думаешь, мы где-то прокололись или нас просто хотят ограбить?
Я пожала плечами.
– Что ты знаешь о Хоботове? – подумав, спросила я. Глаза у Софьи предприняли попытку вылезти на лоб.
– Ничего. А надо?
– Еще как, – ответила я. – Случайно подслушала его разговор с Аглаей. У дяди есть секрет, который он намерен продать за сумасшедшие бабки, по крайней мере, Аглая считает, что бабки сумасшедшие.
– Если Аглая готова раскошелиться, это как-то связано с Артемьевым. Так?
– Наверное, – вяло отозвалась я.
– Как Хоботов что-то мог пронюхать, если мы его до сей поры в глаза не видели? – Это, конечно, аргумент, но он меня не успокоил.
– Послушать его, так он старый друг Артемьева.
– И что?
– Если Артемьев, к примеру…
– Чепуха, – перебила Софья. – Дурак он, что ли? То есть дурак, конечно, но не до такой же степени?
– А если сболтнул по пьянке?
– Не замечала я за ним болтливости, а ты?
– Пьяный он обычно спал, – вздохнула я. – Или оплакивал свою загубленную жизнь. Вполне мог плакать по телефону.
– Дамы появление Хоботова не приветствовали и намекали, что между ним и Артемьевым черная кошка пробежала. Вряд ли Артемьев стал бы откровенничать с подобным типом.
– Тогда что за страшную тайну он хотел продать? Ты сама сказала: Аглаю ничего, кроме Артемьева, заинтересовать не может до такой степени, чтобы она выложила свои денежки… Нет, Хоботов что-то разнюхал.
