положения. Он сдвинулся в сторону, хлопнул рукой по матрасу и сказал:
– Тогда прошу.
– Пожалуй, я передумала. – Я повернулась, чтобы уйти, но он, приподнявшись, схватил меня за руку.
Он молчал, разглядывая меня, и мне вдруг стало не по себе. Я попыталась выдернуть руку, но не тут-то было.
– Пустите. Я перепутала дверь в темноте, – сказала я сердито.
– Неужели? И к кому же вы направлялись?
– Не ваше дело.
– Пасынок ночует в другом крыле, – язвительно сказал он.
– Повторяете сплетни глупой девчонки?
– Девчонка действительно глупая, а ее слова действительно сплетня, – сказал он спокойно, выпустив мою руку.
– Вот как? Откуда такая уверенность? – Разговор вдруг заинтересовал меня, и уходить я теперь не спешила.
– Если пасынок и жрет вас глазами… чего вы морщитесь, это не мои слова, а глупой девчонки, так вот, хоть он и жрет вас глазами, вы смотрите на него совершенно иначе. Пожалуй, он действительно заменил вам сына. Так кого вы искали в темноте?
– Таинственную личность, которая бродит по дому и оставляет надпись кровью.
– Кровью? – нахмурился он.
– Слава богу, кетчупом.
– И вы решили, что это мог быть я?
– А почему бы и нет? Вы почитатель моего мужа и, наслушавшись здесь всяких глупостей, вполне могли… – Он засмеялся, а я спросила, удивляясь самой себе: – Слушайте, откуда у вас эти шрамы?
– Автомобильная авария. Стекло разбилось, а подушка безопасности сработала чуть позднее, и все стекла полетели мне в лицо.
– Давно это было?
– Точно уже и не помню.
– А Ирине сказали, что в армии. Зачем соврали?
– Зачем люди врут? – улыбнулся он. – Иногда без всякой причины. Вам следует быть осторожной, – сказал он, я взглянула с удивлением, а он кивнул: – Да-да. Что-то происходит. Я не имею в виду все эти словесные баталии… мне не нравится атмосфера. Назовите это предчувствием.
– С такими-то друзьями и враги ни к чему, – бубнила я, поднимаясь по лестнице, но над его словами все же задумалась. В добрые чувства со стороны Павла как-то не очень верилось, но в одном он, безусловно, прав: в воздухе пахнет грозой. Предчувствия и мне не давали покоя.
Оказавшись на втором этаже, я невольно вздрогнула, обнаружив возле двери кабинета Артемьева какую-то призрачную фигуру, но, сделав еще пару шагов, смогла убедиться, что это Софья, и разозлилась.
– Что ты здесь делаешь? – проворчала я.
Софья всплеснула руками:
– Стою, естественно. Причем довольно давно.
– Какого черта?
– Так ты сама велела.
Я досадливо махнула рукой и вошла в свою спальную, Софья, разумеется, тоже вошла и возмущенно спросила:
– Ну что?
– Ничего.
– Где ты была? – возвысила она голос.
– У Павла. Судя по тому, что в постели я обнаружила его нагишом, вряд ли это он развлекался с кетчупом.
– А ты в самом деле на него подумала? – удивилась Софья, усаживаясь на мою постель. – По-моему, это глупость. Мужик его характера и комплекции бродит по дому с банкой кетчупа? Ерунда. Вот если бы кого- нибудь пришили, первым на роль убийцы…
– Замолчи, – перебила я. – Только убийства нам и не хватало.
– Да уж, чего-то я не подумав сморозила. И что Павел? Лишился сознания, когда ты вошла?
– Ты склонна преувеличивать мое влияние на мужчин, – ядовито заметила я. – Он предложил присоединиться к нему, но скорее из вежливости.
– Подумать только. Это он цену себе набивает. Знаю я таких мужиков, делает морду кирпичом, мол, ему не до баб и сердце закрыто для высоких чувств, а как припрет, ему удержу не будет. – Софья удобно устроилась в моей постели и добавила: – Какого черта ты здесь, если он, по твоим собственным словам, нагишом лежал? Неужто впечатления не произвел?
