– Ага, – кивнул Седой, будто соглашаясь.
Алексей повернулся к нам и сказал:
– Идите в дом.
– Чего ж ты гостей не приглашаешь? – неуверенно начала мать.
– Перебьются.
– И в самом деле, – весело согласился гость, – мы здесь поболтаем, на свежем воздухе.
Екатерина Ивановна вошла в дом, я за ней и закрыла дверь, однако дальше не сделала ни шагу, стояла и подслушивала.
– У меня к тебе много вопросов, – вздохнув, начал Седой. – Очень много. Но задавать их я не буду, по большому счету, дело это не мое. Думаю, найдутся люди, и очень скоро, они и зададут. Ты знаешь, чего я хочу. Был у нас с тобой разговор, и ты мне тогда ответил… Помнишь, что ты мне ответил?
– Помню.
– Вот-вот. И мне пришлось это проглотить, хоть и считал я, что за мою доброту… Ладно, неважно. Теперь расклад другой. И ты знаешь, и я знаю. Так вот, сроку тебе месяц. Месяц, и ни дня больше, и то потому, что выглядишь ты так паршиво. Ясно: ни на что ты сейчас не годен, а я человек с пониманием. Через месяц не управишься, пеняй на себя. Наплюю я на былую дружбу, Алешенька, и сучку твою живой в землю зарою. И девчонку ее. Ты знаешь, у меня слово с делом не расходится. И глазами не зыркай: сам виноват. В нашем деле так по-дурацки не подставляются. Удивляешь ты меня… но раз мне это лишь на пользу… в общем, ты понял.
– Понял, – после паузы сказал Алексей.
– Вот и отлично. Будем считать, договорились… А у тебя здесь хорошо, природа… Ну, давай, – закончил он со смешком.
Шаги, потом хлопнули двери и заработали моторы обеих машин. Алексей грязно выругался и вошел в дом.
– Ты чего здесь? – спросил он сердито.
– Чего они хотели? – испуганно прошептала я.
– Не твое дело, – привычно ответил он.
– Но этот человек сказал… он ведь нас имел в виду, меня и Сашку?
– Что? А… нет, не бери в голову.
– Ты врешь. Он сказал… я же слышала. Ты нам помог, и теперь эти люди… Чего они хотят?
– Иди в дом и перестань задавать глупые вопросы.
– Глупые? – возмутилась я. – Ты считаешь…
– Я считаю, глупо их задавать, если отвечать на них я не собираюсь. Это мое дело. Мое. Поняла? И тебя оно не касается. Скажи матери, пусть найдет, во что мне переодеться, и побыстрее. Мне надо уехать, ненадолго.
– Куда ты поедешь? Ты что, с ума сошел? Тебе нужно в больницу…
– Заткнись, – оборвал он меня и громко позвал: – Мама, рубашку дай…
Рубашку мать принесла. Он с заметным трудом облачился в нее и спросил:
– Ключи от машины где?
– В шкафчике, – засуетилась мать. – Алеша, ты бы, сынок…
– Не беспокойся. Все отлично.
Последняя фраза показалась мне едва ли не издевательской. Под нашими растерянными взглядами он сел в машину и уехал.
– Что ж теперь будет-то? – вздохнула Екатерина Ивановна. – Куда он… ох, господи.
– Я его дождусь, – неожиданно сказала я.
– Вот и хорошо, вот и ладно, будем ждать, – обрадовалась она.
Прошло два часа, Алексей не вернулся. Мы старательно делали вид, что ничего особенного не происходит, он ведь не сказал, когда вернется, чего ж попусту беспокоиться, но чутко прислушивались.
Время шло к вечеру, Алексей не появлялся.
– Давайте обедать, – заметила Екатерина Ивановна. – Сашка, поди, голодная, целый день на улице.
– Она печенье с молоком ела…
– Может, он к ночи приедет, чего ж ребенка голодом морить.
Мы сели обедать. Окно было распахнуто, и тут я совершенно отчетливо услышала шум двигателя. Мы переглянулись, Екатерина Ивановна сказала: «Едет», – и мы все вместе вышли на крыльцо. Увиденное повергло меня в изумление. К дому сворачивал джип моего мужа, а вскоре и сам он вышел из машины в сопровождении двух охранников.
– Папа! – закричала Сашка и бросилась к нему со всех ног.
Он подхватил ее на руки, прижал к груди и зажмурился, на его ресницах блеснули слезы, а я вдруг подумала: он не видел Сашку целый месяц.
