– Катись ко всем чертям, – пнув по дороге стул, заявил он. – Ненавижу. – И хлопнул дверью.
А я сползла на пол, отшвырнула пистолет в сторону и жалобно завыла. Я думала не о том, что будет дальше, и даже не о Сашке, мне очень хотелось умереть, чтобы все наконец кончилось. Я взглянула на оружие и отодвинула его подальше.
Шел дождь, за окном было темно, я смотрела на блики света на асфальте под фонарем, терла лицо руками. Зазвонил телефон, я бросилась к нему, что-то с грохотом упало, я вскрикнула, схватила трубку.
– Ангелина Петровна? – Голос Парфенова звучал вкрадчиво.
– Это вы… – пробормотала я.
– Я вас не разбудил? Приношу свои извинения…
– Он уехал, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Вот как. Занятно. Вы принимаете мое предложение?
– Господи… у него мой ребенок. Послушайте, послушайте, я не знаю, что делать… я боюсь. Я не хочу жить…
– Ну-ну, дорогая. Что за мысли? Подумайте о своей девочке. Все будет хорошо. Уверяю, вам нечего бояться. Забудьте об этом мерзавце, он жив только потому, что мои люди пока не нашли вашего ребенка. Как только они найдут девочку, я вас от него избавлю. У меня большие планы в отношении нас с вами.
– Я боюсь, – точно в бреду пробормотала я. – Я здесь совсем одна…
– Хотите, пришлю вам своих ребят? Я ведь заинтересован в вашей безопасности. Ну так как?
– Нет… нет. Да как вы не понимаете…
– Я все прекрасно понимаю. Я приеду сам. Успокойтесь. Я хочу вам помочь. Мы с вами договоримся, дорогая. Буду через двадцать минут. А пока выпейте воды, приведите в порядок свое красивое личико, я хочу, чтобы вы встретили меня улыбкой…
Я проснулась оттого, что хлопнула входная дверь, а потом Сашкин голос позвал:
– Мама…
И она вбежала в гостиную и бросилась ко мне. Руки мои дрожали и двигались, двигались по ее спине, когда я прижимала ее к груди. Алексей хмуро смотрел на нас, потом бросил на стол пакет.
– Здесь бабки. Твои и мужа. – Повернулся и пошел из комнаты.
– Значит, ты… – начала я, но говорить было трудно, да и все слова были бесполезны.
– Значит, – не оборачиваясь, ответил он с усмешкой. – Ты так ничего и не поняла.
– Мне звонил Парфенов, – торопливо заговорила я. – Вчера, когда ты уехал. Сказал, что ты… что ты жив только, пока он не знает, где Сашка.
– Ерунда. Не бери в голову. – Он переступил порог, но вдруг замер, медленно повернулся и внимательно посмотрел на меня. Затем вышел из комнаты, а я поцеловала Сашку, улыбнулась, убирая волосы с ее лба.
– Мама, ты плачешь? – испуганно спросила она. – Почему ты плачешь, мама?
– Прости меня, Сашенька. Пожалуйста, прости.
– За что?
– Потом поймешь. Может быть. Когда вырастешь. – Я крепче прижала ее к себе, гладила волосы и прислушивалась, ожидая, когда хлопнет входная дверь.
Но он не ушел, он с кем-то говорил по телефону, а потом вновь появился в комнате. Стоял и смотрел на нас, лицо его казалось растерянным. Это было так непривычно, никогда раньше я не видела у него такого лица, мне стало мучительно жаль его, себя, свою жизнь, разбившуюся в осколки. «Ничего не поправишь», – подумала я и улыбнулась ему.
– Девочка моя… – сказал Алексей, слова дались ему с трудом, но он смог справиться с собой, подошел ближе и спокойно сказал: – Саша, мы уезжаем, помоги маме собраться. Мама плохо себя чувствует. Принеси ей платье и туфли.
– А куда мы уезжаем? – спросила Сашка.
– Далеко, – ответил он, – очень далеко.
Мы уже давно живем за границей и об отъезде заговариваем все реже. Я не верю, что мы когда-нибудь вернемся. И мой ребенок, который скоро родится, родится здесь.
Я наблюдаю, как Сашка бегает наперегонки со щенком, которого Алексей подарил ей на день рождения, и улыбаюсь. Вот Алексей подходит, наклоняется к моему лицу и говорит тихо:
– Я люблю тебя… – А я глажу его пальцы и прижимаюсь к ним щекой. Иногда мне хочется спросить: ты знаешь? Ты ведь догадался? Конечно, он знает, оттого мы и не спешим возвращаться.
Жизнь идет неторопливо, счастливо, и я почти забыла… почти…. Только иногда среди ночи я просыпаюсь в холодном поту, смотрю в потолок и вижу: вот я хватаю пистолет, набрасываю плащ и бегу из дома. Улица пустынна, свет фонаря, дождь… Дождь хлещет меня по лицу, я не знаю, куда я бегу, зачем. И едва не попадаю под колеса машины, скрипят тормоза, распахивается дверь, и появляется Парфенов.
– Ангелина Петровна, дорогая, – говорит он, бросаясь ко мне. Выстрел, и он падает на асфальт. Его шофер смотрит на меня в замешательстве, а его рука тянется к карману пиджака, и я стреляю опять. Кровь в свете фар, прямо у меня под ногами, ее уносит поток воды…
Алексей кладет мне руку на лицо и шепчет:
– Спи, это только сон, просто дурной сон…
