я устроилась на диване в приемной и листала какой-то журнал. Секретарша ерзала на стуле, не удержалась и сказала:
– Какая бестактность. Напоминать человеку о его горе, когда он сам не свой, а тут вы со своими глупыми соболезнованиями.
– Почему же глупыми? – удивилась я, не отрывая взгляда от журнала.
– Потому что могли бы понять, любое напоминание о ее гибели… ах, что с вами говорить. – Она досадливо отвернулась, а я поднялась с дивана.
– Скажите Олегу, я жду его в ресторане.
– Олег Николаевич… – начала она, но я перебила:
– Если через час он не появится, может вообще не приезжать.
Дама горестно закатила очи, а я покинула приемную.
Рахманов появился в ресторане через пятьдесят минут. Иногда я думала, глядя на него, что Ник, в сущности, прав: чем более разнузданно я себя веду, тем покладистее он становится. Сейчас он заискивающе улыбнулся и сказал с намеком на упрек:
– Я ведь просил подождать меня в офисе. Одинокая женщина в ресторане выглядит неприлично.
– Плевать мне на это. Твоя Амалия выговаривала мне за бестактность. Старушенция мне и так действует на нервы, и я ее замечания слушать не намерена.
– Между прочим, она права. Не стоило упоминать… я понимаю, что ты сочла своим долгом… – перебил он сам себя. – Но все равно, не стоило. Это убийство просто выбило его из колеи. У него был сердечный приступ, когда он узнал. Вызывали «Скорую».
– Боже, как трогательно.
– Прекрати, – поморщился Рахманов. – Неужели ты не в состоянии не ерничать. – Он махнул рукой в досаде.
– Тогда приглядывай за другом, – съязвила я. – Как бы он с горя таблеток не наглотался.
– Каких таблеток? Слушай, что за юмор, черт возьми? У человека горе, он потерял любимую женщину. Впрочем, для тебя чувства ничего не значат. Ты-то уж точно таблетки глотать не станешь.
– У меня другое средство – длительный запой. Пьешь неделю, и все беды как рукой снимает.
Рахманов нахмурился, посверлил меня взглядом.
– Хочешь, махнем куда-нибудь на недельку? Мне не нравится, что ты в последнее время…
– Мне тоже многое не нравится.
– Какие у тебя ко мне претензии? – разозлился он. – Только давай не будем говорить о сыне. Это вопрос решенный. Скажи: почему ты не можешь жить как все нормальные люди? Один твой Виссарион чего стоит.
– Он мой друг.
– Вот-вот. Почему бы не найти друга поприличнее? Бери пример с Машки. Остепенилась, любит мужа и живет себе припеваючи.
– Может, и я остепенюсь, если замуж выйду.
– За кого? – нахмурился он. Я усмехнулась, но Рахманов продолжал взволнованно: – Ты ведь не просто так это сказала. Уж я-то тебя знаю… опять кого-нибудь подцепила? Имей в виду… – Ему пришлось заткнуться, потому что официант принес нам заказ, а скандалить при посторонних Рахманов считал неприличным. Когда официант ушел, я решила вернуться к теме разбитого сердца.
– Значит, твой друг страдает, – сказала я.
– А как ты думаешь? Он ведь любил ее.
– Вроде бы последнее время они не очень ладили.
– Кто это тебе сказал?
– Ты, – нагло соврала я, Олег призадумался. Он всегда так много болтал, что сейчас не мог достоверно утверждать, говорил нечто подобное или нет.
– Ну, да… были кое-какие проблемы. Она не хотела жить здесь, он не собирался переезжать в Москву. Но в конце концов они бы нашли выход. И тут эта трагедия. До сих пор у следствия нет никаких зацепок, хотя этим делом занимаются Генпрокуратура, ФСБ… Да какой от них прок, – с горечью добавил он, чем, признаться, удивил меня. Дураку бы радоваться надо, когда-нибудь докаркается на свою голову. – Вадим предпринял собственное расследование, – доверительно сообщил он.
– Это разумно, – хихикнула я.
– Что смешного ты в этом нашла? – возмутился Рахманов.
– Ничего. Просто тебе хорошо известно, что такие убийства чаще всего остаются нераскрытыми.
Он опять пригорюнился:
– К сожалению, вынужден с тобой согласиться. В десяти километрах от города обнаружили два трупа, оба с огнестрельными ранениями в голову. Еще раньше нашли «Жигули» в районе Михайловской, их бросили рядом с гаражами, у оврага. Машину подожгли, так что никаких отпечатков. Свидетели говорят, что убийца вышел из «Жигулей», скорее всего, из тех самых. Киллеров наверняка было двое. И оба трупы.
– Знакомая картина, – кивнула я. – Тела опознали?
– Опознали, но от этого мало толку. Оба пару месяцев назад освободились, приехали из районного
