– Это я-то? Но нельзя же вот так взять и всех перестрелять?
– А что еще можно сделать?
– Это не выход, а отчаяние.
– Неважно, как вы это назовете.
– Хорошо, – выставив вперед ладони и качая головой, сказал он. – Допустим такой вариант, но как вы это представляете технически? Сколько их там, в вашем списке?
– Семеро.
– Ого, – хмыкнул он и вновь покачал головой. – Работа для бригады киллеров. Вас схватят при первой попытке. Нужно оружие, раз, оперативные разработки по каждому… на это уйдут недели, и все время вы будете… Вы меня слушаете? – спросил он с сомнением.
– Слушаю. Только говорите потише, особенно об оружии и оперативных разработках.
Он как-то сник и с печалью посмотрел на меня.
– Это просто самоубийство. Ладно, – отодвигая чашку, сказал он. – Идемте. Нам надо позаботиться о ночлеге.
– О чем это вы? – насторожилась я.
– Вы что думаете, я вас оставлю? Ничего подобного. Самоубийство будет групповым.
– Вы мне не нужны, – испуганно сказала я, кляня себя на чем свет стоит за то, что наговорила лишнего и вообще решилась встретиться с ним.
– Без меня у вас нет никаких шансов, – ответил он. – Вы даже слежку обнаружить не сумели. Не знаю, чему вас там учили, но учили плохо.
– Не лезьте в это дело, – сквозь зубы прошипела я.
– Вы забываете, что это и мое дело. Маша моя жена, и если кто-то должен… то как раз я. – Он так и не смог произнести слово «убить», а я лихорадочно искала выход. Я видела: он настроен серьезно, но он был мне не нужен. Лишняя обуза, человек, за жизнь которого я буду бояться. Человек, которому претит убийство, но он готов идти со мной, потому что считает, что не должен меня оставлять.
– Послушайте, я тут успела наболтать всякой чепухи, – торопливо заговорила я. – На меня иногда находит. Немного помечтала… вы правы, ничего у меня не получится. Сматываемся из города. Мне надо забрать деньги, они нам пригодятся, встретимся через полтора часа.
– Как мило, что вы считаете меня идиотом, – ядовито усмехнулся он. – Если вы хотите забрать деньги, отлично, идемте вместе. Если затеете играть в войну, значит, придется вам терпеть мое присутствие. И не пытайтесь удрать. Это глупо и бесперспективно.
– Да вы сами спятили, – не выдержала я.
– Отлично. Из нас выйдет прекрасная парочка.
Он взял меня за руку и потянул к выходу. На улице я остановилась и повернулась к нему:
– Антон, простите меня, все это моя дурацкая бравада… Я чувствую себя свиньей, нет, гораздо хуже. Ведь я понимала: если я вам скажу, вы захотите остаться…
– Не стойте столбом, – хмуро бросил он. – Держитесь за руку и попытайтесь изобразить влюбленную дуру на первом свидании.
Проходным двором мы вышли в переулок, а я продолжала свою покаянную речь:
– Я должна была знать, что вы так поступите, только это неправильно. Вы мучиться начнете и действовать мне на нервы. Вы не верите в успех…
– Заткнитесь, – опять перебил он. – Лучше подумайте о надежном убежище. К Виссариону нельзя, ни к кому из знакомых нельзя, для начала сгодится какой-нибудь домишко на заброшенном садовом участке, но это на одну ночь, не больше. – Он продолжал развивать эту тему и говорил до тех пор, пока у меня хватало терпения его слушать.
– Да помолчите вы хоть минуту, – взмолилась я. – Есть у нас надежное убежище, пока надежное. Угораздило же меня позвонить вам.
– Это ваш единственный разумный поступок, – заметил он наставительно, а я невольно поморщилась.
– Чей это дом? – спросил он, когда, поднявшись на крыльцо, я стала отпирать дверь.
– Ника. Об этом доме никто не знает.
– Вы уверены?
– Ник был уверен. В этих вопросах я склонна ему верить.
Мы вошли в холл, Антон стал оглядываться:
– Он здесь жил?
– Конечно, нет. Как-то раз я уже тут пряталась.
– Что за тип этот Ник?
– Обычная сволочь. Почему вы спросили?
– Пытаюсь понять, что у вас были за отношения.
– Вообще-то он был моим другом. Не смотрите так. Есть вещи, которые трудно объяснить. Есть хотите?
