увел Славку? Для такого человека, как Рахматулин, узнать это не составит особого труда. И как тогда выглядит его заявление, что нам ничего не грозит? Да, следует признать, в бандитской психологии я не очень сильна.
Из задумчивости меня вывела Сонька, она хохотала, как сумасшедшая, начисто забыв, что не так давно рыдала из-за потери возлюбленного. Вместе с ней радостно ржал Рахматулин. Я растерянно улыбнулась и поддержала компанию.
Выпили мы в эту ночь довольно много. Где-то около четырех Рахматулин отвез нас домой, сначала меня, затем Соньку, думаю, они решили продолжить обмен воспоминаниями. Голова шла кругом, я устремилась в ванную, теряя по дороге туфли, и сунула голову под холодную воду. Не помогло. Простояв под душем не меньше получаса, я смогла вернуть кое-какие рефлексы и завалилась спать.
– Рахматулин – темная лошадка, – сказала я громко сама себе, – подумай об этом завтра.
Разбудила меня Сонька. Телефонный звонок был слишком настойчив, чтобы не обращать на него внимание. Всегда кто-нибудь испортит день. Мне даже не надо гадать, кто.
– Привет, – сказала я.
– А что это голос у тебя дохлый? – спросила Сонька.
– Софочка, я вообще-то спала.
– Не зови меня Софочкой.
– Не зови меня Греточкой.
– Это шантаж.
– Ага.
– Да зови хоть горшком.
– А тебе пошло бы. Рахматулин уже уехал?
– Только что.
– Как он?
– Бывали и получше.
– Я не об этом. Вопросы задавал?
– Еще бы. Думаю, для того и остался.
– Это ты зря. Впечатление ты произвела.
– Ладно уж. Может, у меня часть извилин и не извилины вовсе, но в мужиках я смыслю больше, чем ты. Так что слушай сюда. Остался он, чтоб поспрашивать.
– Лишнего не брякнула?
– Не-а. Мы ж тренировались. Разве я могу подвести родную разведку, как ее там называют? Я все больше стонала.
– Это ты можешь.
– Я его тоже спросила, мол, чего он так этим интересуется.
– И что он?
– «Чтобы лучше тебе помочь, внученька», – пропела Сонька.
– Ты поосторожней, у этой «бабушки» зубки имеются.
– Не ходи сегодня на работу.
– С чего бы вдруг?
– Мне возле тебя спокойнее.
– Приезжай. На работу мне только к четырем.
Через полчаса Сонька была у меня. Я расхаживала в халате и силилась понять, что меня так тревожит. Какая-то мысль мелькнула вчера и…
– А ведь он знал, что парень убит, – вдруг сказала Сонька, – я имею в виду нашего покойника, то есть я хочу сказать, Витька знал, что тот – покойник.
– Стоп. Мы деревню твою называли, где она находится, объясняли?
– Нет, – удивилась Сонька, – мы не говорили, а он не спрашивал. Что ж это получается? Или покойник ему вовсе не интересен, или он знает, где его закопали? Может, Игорек чего напутал и парень этот вовсе не Витькин дружок?
Тут я подумала об Игорьке и в окно выглянула: «Мерседес» был на стоянке.
– Вот что, – сказала я, – давай-ка на дачу прокатимся.
– Зачем?
– Хочу на могилу взглянуть.
– Зачем?
– Зачем, зачем, да разве ж я знаю?
– Ладно, Греточка, не нервничай. Это я так… думай себе на здоровье… за Гошей мне сходить?
