льется вода. «В ванной он пробудет никак не меньше десяти минут», – пронеслось в голове. Непереносимо захотелось заглянуть в его спальню и все-таки сунуть нос в шкафчик. Он ведь здорово разозлился, застав меня рядом с ним. Его, в самом деле, возмутило мое нахальство, или он не хотел, чтобы я что-то увидела среди бумаг? Разумеется, заглянуть в шкаф захотелось еще больше.
Я замерла возле двери с сильно бьющимся сердцем. Если он еще раз застанет меня в своей спальне… О таком исходе моей вылазки даже думать не хотелось. Девушка решила продолжить приятный вечер в постели хозяина, вот что он решит, и окажется прав: иначе расценить мой приход затруднительно. А мне будет весьма затруднительно с ним объясняться. Однако, несмотря на здравые мысли, я, задержав дыхание, осторожно открыла дверь. И вновь меня поразил вид спальни, а в душу закралось беспокойство, которое я поспешила списать на то, что ранее заглядывать в чужие шкафы мне не доводилось.
Внезапно решившись, я быстро прошла к шкафчику. Ключ по-прежнему торчал в замке, я повернула его и открыла дверцу, прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной. Ровные стопки каких-то бумаг, все, как в прошлый раз, за одним исключением: фотография исчезла. Я приподняла бумаги, сдвинув их в сторону, затем вернула на место. Он убрал фотографию, решив, что здесь ей не место. Но почему? А главное: что на фотографии могло быть такого, чего мне, с точки зрения Прохорова, не следует видеть? Теперь я была уверена, что бумаги, которые лежат здесь, вряд ли меня смогут заинтересовать, и рассердился Марк Сергеевич тогда именно из-за фотографии, потому и предпочел убрать ее в другое место. Я быстро оглядела спальню. Нечего и думать искать здесь – он может появиться в любой момент.
Я уже входила в свою комнату, когда обратила внимание на едва слышный щелчок, с которым, вне всякого сомнения, закрылась дверь ванной. «Он следил за мной», – вихрем пронеслось в голове, и лицо вспыхнуло от стыда и досады, а потом пошли совсем другие мысли. Что скрывает Прохоров? Тип он на редкость загадочный, и что за тайну он хранит, остается лишь гадать.
Я быстро разделась и нырнула под одеяло. Это что же, он был уверен, что я загляну в его шкаф? Невысокого он обо мне мнения… Но я в него заглянула. Еще один повод считать женщин лживыми и глупыми. Похоже, женщин Марк Сергеевич терпеть не может, но…, взгляды, которыми он одаривал меня сегодня за ужином, говорят об обратном. Так же, как рассказ Аньки о некой танцовщице. Выходит, если он и считает нас людьми второго сорта, то использовать все же не прочь. Так, так, так…, презрение и греховные мысли… Средневековые монахи считали женщин, чуть ли не исчадьем ада, ставили нам в укор Еву, которая соблазнила Адама яблоком. Соблазнила… А он, небось, лопал так, что за ушами трещало. Если он такой праведник, мог бы и отказаться. Куда там! Лучше сделать вид, что идешь у женщины на поводу, а потом всю жизнь вопить, что злодейкой погублен навек. Как это по-мужски… Средневековые монахи, братство воинов, Александр и Родион…, кинжалы. Реликвия, которую кто-то должен хранить…
Примерно на этом месте своих размышлений я уснула. И во сне увидела Прохорова в красном плаще с черным крестом на груди. Длинные светлые волосы трепал ветер, он шел, слегка прихрамывая, держа в руке меч, который хищно сверкал в свете луны, а за ним тянулось бесчисленное войско в черном, безликое, и оттого особенно страшное. Его лицо было надменным и злым, и тут наши взгляды встретились, и он усмехнулся.
– И ты здесь? – сказал язвительно. – Ну, конечно, как же без тебя. – Повернул голову и бросил кому-то за своей спиной:
– Сожгите все…
– Нет! – испуганно пробормотала я и проснулась.
В первое мгновение я решила, что все еще сплю. Комнату заливал лунный свет, Прохоров стоял напротив, облокотившись на спинку кровати, раздвинув губы в полуулыбке, глаза его странно мерцали и казались темными, как сама ночь. Кажется, я испуганно охнула, а потом пришла в себя.
– Что вы тут делаете? – спросила сердито.
– Хотел знать, как вы выглядите, когда спите, – как ни в чем не бывало заявил он, хохотнул и добавил:
– На самом деле я хотел проверить, не исчезли ли вы посреди ночи.
– Вы меня напугали, – сказала я с сомнением. Он все еще стоял, облокотившись на спинку кровати, и уходить вроде бы не собирался. – Я не исчезла, – через минуту, в продолжение которой мы таращились друг на друга, сказала я. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – кивнул он и наконец убрался.
Я вздохнула и уставилась в потолок. Что на него нашло? Он меня в чем-то подозревает? А я его? Хорош компаньон, нечего сказать. С таким только в разведку. Завтра же вернусь к себе, мне бы только утра дождаться. А какого черта я здесь вообще делаю? Прячусь от предполагаемых злодеев? Только есть ли они в действительности? Джип есть, я сама его видела. Кто-то преследовал нас на дороге, то есть кто-то некоторое время ехал за нами, а затем остановился напротив кафе. А мы бросились в лес, ночевали возле костра, и я согласилась перебраться к Прохорову, абсолютно уверенная, что за мной охотятся. Только так ли все это? Валеру наши с Анькой рассказы отнюдь не впечатлили. И появление джипа он был склонен считать случайностью. Очень часто нам что-то кажется очевидным, а что в действительности? И какую цель преследовал Прохоров, привезя меня в свой дом?
До самого утра я так и не уснула, а утром боялась выходить из комнаты. Когда я, наконец, рискнула появиться в кухне, квартира показалась необитаемой.
– Марк Сергеевич, – позвала я, но мне не ответили. Самое время смыться, на работу как раз успею… А что делать с квартирой? Не оставлять же ее открытой…
Тут входная дверь хлопнула и появился хозяин – в шортах, футболке и с полотенцем на шее. Сбросил кроссовки, заметил меня. Сказал весело:
– Доброе утро.
Я невольно задержала взгляд на его ноге, шрам на голени выглядел все еще впечатляюще, хоть и успел превратиться в длинный белый рубец.
– Оказывается, вы по утрам бегаете… – сказала я, потому что молчать сочла невежливым.
– Да, стадион напротив, грек не воспользоваться. – Он направился в душ. – Через двадцать минут будем завтракать.
Если б не хромота, он мог бы считаться эталоном мужской красоты. В шортах и футболке выглядел ничуть не хуже, чем в своих обалденных костюмах, но мне нравился больше, может, потому, что это привычнее, среди моих знакомых аристократов не водилось.
