сомневаюсь, что он способен ограничиться прогулками по городу.
– Мартин, это брат моей школьной подруги.
– Да? Не староват ли он для этого? Слава богу, врать ты не умеешь.
– Но...
– Ты ничего не обязана мне объяснять, – отрезал он, но тут же заговорил мягче: – Извини. Это просто ревность. Он крутой парень, сразу видно. Из тех, кто идет по жизни твердой походкой, раздавая зуботычины налево и направо. Терпеть не могу таких типов. Хотя девушкам они, наверное, нравятся. Сам я даже в детстве ни разу не дрался, – усмехнулся он. – Домашний мальчик, которого родители встречали из школы до седьмого класса. – Он поднялся и сказал: – Я отвезу тебя домой.
– Мартин, он действительно просто знакомый, а встречались мы, потому что... он обещал мне помочь найти брата.
– Кого? – не понял Мартин.
– Моего брата, Алекса. Вчера мы говорили о нем. Он исчез пятнадцать лет назад, ты же слышал. У Алексея есть возможности мне помочь. Вот и все.
– Но... я не понимаю, с какой стати ты вдруг решила искать брата?
– И вовсе не вдруг. Что тебя удивляет? Не считая дяди Левы, Алекс единственный близкий мне человек. Я бы хотела знать, что с ним тогда произошло. И где он сейчас. – Я поздравила себя с удачным, как мне казалось, объяснением. Мартин не придет в восторг, узнав, почему я ищу Алекса. Он правильно сказал: киллеры – это из какой-то другой жизни. Так что лучше ему ничего не знать.
– Что ж, – пожал он плечами. – И как проходят поиски?
– Сегодня мы ездили в город, где Алекс раньше жил со своими родителями. Поговорили с людьми, которые его знали. Мартин, ты совершенно прав, Алексей не подходящая для меня компания и наше сотрудничество вынужденное...
– Ему-то что за дело до твоего брата?
– Разыскивать людей – его профессия.
– Вот как. Он что, частный детектив? Парень с двухдневной щетиной, который постоянно жует спичку, а под мышкой у него знаменитый сорок пятый калибр?
– Что-то вроде этого. Еще у него есть скверная привычка постоянно курить, он любит дрянной одеколон и выражения типа «слушай тренера». Я его уже терпеть не могу.
– Если вы будете много времени проводить вместе, возможно, его одеколон тебе понравится. Или станет привычным. Извини, у меня действительно много дел.
Он направился к двери, а я выпалила:
– Мартин, я люблю тебя.
Он повернулся и спросил, помедлив:
– Это ведь не шутка?
– Я люблю тебя, – повторила я отчаянно. – Я этого никогда никому не говорила.
Он подошел, обнял меня и сказал:
– Я тоже. – Коснулся губами моих губ и шепнул: – Я люблю тебя.
Вот тут-то мне бы и затрепетать от счастья, повиснув на его шее. Попытку я предприняла, то есть на шее повисла. Мартин целовал меня, увлекаясь все больше, руки его заскользили по моему телу, быстро оказались на бедрах, подол платья пополз вверх, а на меня накатила паника, я шарахнулась в сторону. Мартин, разжав руки, смотрел с недоумением.
– Что-нибудь не так? – испуганно произнес он.
«Ну, давай, ответь ему. Но что, интересно, я могу сказать? Я идиотка, которая все портит, и конца этому не видно». Выражение его лица изменилось, на смену беспокойству пришло сомнение, а я с досадой подумала: «Неужели так трудно понять?», зажмурилась и пробормотала:
– Подозреваю, что выгляжу дурой... нет, хуже. Если ты засмеешься, я... – Я открыла глаза и увидела полную растерянность на его лице. Никакого намека на понимание. – Я не знаю, как сказать, – разозлилась я. – По-моему, об этом вообще говорить неприлично.
Он моргнул и задумался, а я решила, что мои дурацкие объяснения все еще больше запутали, чего доброго он решит, что у меня какая-нибудь экзотическая болезнь. Я предприняла вторую попытку объясниться, а Мартин глупел на глазах. Когда я совершенно отчаялась и собралась бежать сломя голову, оставив его гадать, что на меня вдруг нашло, он приблизился и сказал, легонько тряхнув меня за плечи:
– Ты невинна?
Я не знала, горевать или радоваться, что он наконец понял, – так по-дурацки это прозвучало.
– Я ведь предупредила, только попробуй засмеяться.
– Смеяться? – Он выдал свою коронную улыбку, но тут же стал серьезным. – Милая, почему ты говоришь об этом будто о каком-то врожденном дефекте?
– Именно так я себя сейчас и чувствую, – съязвила я. – Как будто у меня третья грудь под платьем или хвост с кисточкой.
– Я бы и это пережил. А хвостик – это даже симпатично. – Он все-таки засмеялся и обнял меня. – Я-то голову ломаю, почему ты так себя ведешь... Постой, что я тебе успел наболтать? Ничего не слушай, то есть я хотел сказать, что все мои дурацкие шутки... Я тебя люблю, – закончил он невпопад.
– Надеюсь. А теперь отвези меня домой, пожалуйста. Или вызови такси.
– А-а-а... – начал он. – Ясно. Мы могли бы выпить кофе. Милая, я все понимаю. И если ты... с ума сойти, – он покачал головой. – Отец мне рассказывал, что они два месяца ходили с мамой, держась за руки, прежде чем он рискнул ее поцеловать. И еще три, прежде чем оказались в одной постели. Я тогда думал: ну и чудик у меня старикан, а теперь сам не лучше.
– Ты отвезешь меня домой?
– Трусишь?
– Конечно.
– Совершенно напрасно. Это...
– Не надо мне ничего объяснять, я все видела в фильмах.
– Ты смотрела порнографию? – округлил он глаза.
– Почему порнографию? Обычные фильмы. И потом, мне девочки рассказывали.
Мартин закатил глаза.
– Представляю. Чем десять раз услышать, лучше один раз... а еще лучше не один. – Он опять засмеялся, я хотела разозлиться, но не получилось. Он подхватил меня на руки и закружил по комнате.
– Останешься? – шепнул на ухо.
– Не сегодня, – ответила я.
– Ладно, так и быть, я подожду. Только недолго. – Он отпустил меня и легонько подтолкнул к двери. – Потопали, а то мое благородство быстро улетучится.
На лестнице он взял меня за руку и смотрел с таким видом, что стало ясно: он еле сдерживается, чтобы не захохотать.
– Все-таки ты свинья, – покачала я головой.
– На самом деле я счастлив. Я хотел женщину, а получил ребенка. Слава богу, это поправимо.
На следующее утро я порхала по квартире, с восторгом думая о том, какой Мартин благородный, как я его люблю, как он любит меня и прочее в том же духе. Мартин то и дело звонил, и мы подолгу разговаривали. Впрочем, вряд ли это можно назвать разговором, особенно с моей стороны. Радостный скулеж и невнятные бормотания. Признак самого что ни на есть девичьего счастья. Само собой, появление Алексея меня отнюдь не обрадовало. Он позвонил и сказал, что ждет меня в машине возле подъезда. Я уже собралась произнести заготовленную фразу о внезапных и совершенно неотложных делах, но не произнесла. Вместо этого быстро переоделась и спустилась вниз.
– Какие у нас планы? – спросила, садясь в машину. Он посмотрел на меня и усмехнулся:
– Выглядишь так, точно выиграла в лотерею миллион. С чего бы это?
– Я воздержусь от замечаний, как выглядишь ты. Так какие у нас планы?
– Встретимся с одним человеком.
– Кто на этот раз?
