– Коньяка у меня нет. Могу предложить чай или кофе.
Здоровяк приткнулся в коридоре, а мы с дядей Юрой прошли в комнату. Я выглянула в коридор и позвала:
– Вы проходите, не стесняйтесь.
Парень улыбнулся и сказал:
– Спасибо, я здесь.
Юрий Петрович от угощения отказался и сразу же перешел к делу.
– Расскажи, дочка, что вчера случилось.
Я рассказала с максимальными подробностями.
– Может, ты у меня поживешь? – вдруг предложил он.
– Нет, к чему это? У меня есть своя квартира.
– Беспокоюсь я очень.
– Честно говоря, и я беспокоюсь. Юрий Петрович, а с вашим делом это никак не связано?
Он вздохнул.
– И я о том думаю. Если человек кого ограбить хочет или еще что… ты понимаешь… не станет он нож в спину втыкать. Ну, кулаком ударить, это понятно, а чтоб вот так…
– Я того же мнения, и не я одна… Вы это как-то прекратить можете? – спросила я решительно. Он нахмурился и сказал, вздохнув:
– Как, дочка, коли ты мне помочь не хочешь?
– Это вы на предмет опознания? Прежде всего я с трудом представляю, как это может быть в реальности.
– Я… – начал дядя Юра, и мне пришлось его перебить:
– А самое главное – вмешиваться в ваши дела я совершенно не желаю. Я уже имела глупость влезть в них и теперь за это расплачиваюсь. Простите, если я вас обижу, но не могли бы вы оставить меня в покое?
– Я понимаю, – кивнул он, – и не обижаюсь. Все правильно ты говоришь. Только ты тоже понять должна: ты мне человек не чужой, я после твоего звонка места себе найти не мог, даже сердце прихватило… как же я тебя в беде оставлю, дочка? Ты не сердись на старика, умные люди говорят: нет такой беды, с которой справиться нельзя. И мы справимся… Ты поосторожней, по ночам-то из дома не выходи, да и днем лучше с кем-то. Замочек у тебя на двери плохонький, я вот Сашу привез, он дверью-то займется. А ты бы и вправду могла у меня чуток пожить. Спокойно, и мне, старику, радость.
Я только что не заплакала от умиления, но обижать его все-таки не стоило. Было заметно, что человек действительно переживает, а потому я просто головой покачала, мол, нет, и все дела.
– Ты погоди отказываться, – не унимался он. – Поедем ко мне, вдруг тебе понравится. Дом у меня большой, мешать я тебе не буду, не захочешь, так и не увидимся.
– Юрий Петрович, – слегка растерялась я, – что вы такое говорите?
– Не сердись, я ведь от всей души, и мне намного спокойнее будет, что ты рядом и в безопасности. А куда соберешься, я с тобой ребятишек отправлю. Вот хоть Сашу.
– Вы ведь это не серьезно? – спросила я.
– Очень даже серьезно.
– Но не могу же я у вас всю жизнь прожить!
– А почему нет? Живи на здоровье, я только рад буду. Дом большой, а я один. Если честно, и не нужен мне он, живу я в одной комнате. Может, ты опять замуж выйдешь, ты ведь красавица, а там ребятишки пойдут, ну и я рядом с вами, вроде деда. Мне ведь много не надо, так, словечком перемолвиться…
У него был явный приступ белой горячки. Я сидела и ресницами моргала, не желая верить, что все это он говорит серьезно.
– У тебя отпуск когда кончается? – спросил он.
– Отпуск у меня большой, еще наотдыхаюсь.
– Тогда, может, к морю съездишь?
– Была я на море.
– А ты в другое место. Мир большой. Вот люди сейчас в Турции отдыхают, ты в Турции была?
– Нет. И не хочу. Не о том мы говорим, дядя Юра, – назвала я его так вроде бы в шутку, с языка сорвалось, а вышло вполне душевно. Он улыбнулся.
– Давай-ка собирайся ко мне в гости, не хочешь надолго, так хоть на полчаса. Поговорим о том о сем, глядишь, и придет умная мысль в голову, как нам от бед избавиться.
Жил дядя Юра в том же районе, что и я, правда, от моей улицы довольно далеко. Место было красивое. Река, в давние времена судоходная, извивалась здесь тонким ручейком, петляла, скрытая тенистыми деревьями. Дома утопали в кустах сирени и акации. Никаких тебе многоэтажек и дворов-колодцев, одним словом – рай.
Преобладала здесь частная застройка. Встречались дома ничем не примечательные, но были и настоящие дворцы.
