подняла голову и попросила громко:
– Пожалуйста, позвони мне, пожалуйста. – Я знала, что он слышит, он ведь где-то здесь, в доме. И он позвонил. – Я все поняла, – сказала я устало. – Я знаю, чего ты хочешь. Мне очень страшно, но я сделаю это.
Я зашвырнула трубку в угол и пошла к балкону. Шел дождь, начало темнеть, было пасмурно и тоскливо. Я вернулась за стулом, влезла на него, а потом на перила балкона. Посмотрела вниз, на мраморные плиты. Шум дождя скрадывал звук шагов, я поняла, что он за спиной, только когда он схватил меня в охапку. Он несколько задержался, должно быть, напяливал свою дурацкую маску.
– Ты с ума сошла, – сказал он испуганно, прижимая меня к груди.
– Я ведь отгадала? Ты этого хотел? Виктор лежал там, на плитах… все идет по кругу, этим началось, этим и закончится.
– Нет, – перебил он, встряхнув меня. – Нет…
– Да. Ты все решил правильно…
– Замолчи. Я ничего не решал.
Я оттолкнула его, пытаясь вырваться и перемахнуть через перила, он вновь схватил меня и унес с балкона, а я принялась кричать, я кричала что-то, захлебываясь слезами, пока он не ударил меня по лицу.
– Прекрати.
Я всхлипнула и надолго замолчала, словно раздумывая, потом медленно покачала головой:
– Невозможно заставить человека жить, когда он этого не хочет.
– Выбрось всю эту чушь из головы! – рявкнул он. Но я его не слушала, раскачиваясь из стороны в сторону, и бормотала, точно спятила в одночасье:
– Ты уйдешь сейчас? Уйдешь? А я останусь в этом проклятом доме. Ты ведь бросил меня? Тебе все надоело, у тебя другая игрушка…
– Замолчи, замолчи…
– Ты просто исчезнешь, и я даже не смогу найти тебя, я ведь не знаю, кто ты, ни имени, ничего… Я даже лица твоего никогда не видела… Ты исчезнешь, а я… я не хочу, я не буду… – Разумеется, истерика не замедлила явиться, я опять вырвалась, он пытался что-то объяснить, пока не крикнул в крайней досаде:
– Я люблю тебя. Куда мне деться, скажи на милость?
– Ты врешь. Если бы ты говорил правду, если бы ты… Зачем ты прячешься? – Он тяжко вздохнул, взял меня за руку. – Сними ее, – сказала я, он покачал головой:
– Нет.
– Почему?
– Как только я сниму ее, ты меня разлюбишь…
– Что с твоим лицом? – спросила я испуганно.
– Ничего, – отмахнулся он, в его глазах мелькнуло страдание.
– Хорошо, – кивнула я и бросилась в кухню.
– Куда ты? – вскочил он.
Придется парню согласиться на мои условия, сумасшедшую не усторожишь двадцать четыре часа в сутки, если она замыслила самоубийство.
Я вернулась очень быстро. Он сидел на кровати, во всем его облике читалось отчаяние. Я опустилась перед ним на колени и протянула руку:
– Вот.
– Что это? – удивился он.
– Нож. Сделай, что обещал. Я сниму ее.
– Ты спятила, – покачал он головой, нож упал на пол, и мы оба вздрогнули от этого звука.
В комнате сделалось темно, я включила ночник, не вставая с коленей. Я ждала. Обеими руками он стянул маску, загораживаясь от меня, провел ладонями по лицу, пригладил волосы и поднял на меня взгляд. Так и есть. Данила… Взгляд его начал меняться, страдание отступало, а наружу теперь рвалась звериная злоба… Но я быстро справилась с собой и потянулась к нему навстречу.
– Это ты… – И тут же испуганно вскочила. – Господи, но ведь ты… тебя же… если в милиции узнают… А вдруг они уже знают? Нам надо бежать, сегодня, сейчас… Мы можем взять мою машину, как ты думаешь? Надо быстрее…
– Подожди, – сказал он, взяв меня за руку и заглядывая в глаза. – Ты меня любишь? Теперь, когда ты знаешь, кто я?
– Ты – это ты, – прошептала я, обнимая его. – И я люблю тебя.
Он сидел ко мне спиной и неторопливо рассказывал, а я, уткнувшись в его плечо, тихо плакала.
– Помнишь, как мы встретились впервые? Конечно, не помнишь. Вы собирались на дачу, я был за рулем. Мы ждали возле твоего подъезда. Ты вышла… у тебя была смешная шляпа с ленточкой… Вы ведь совсем не подходили друг другу, верно? Я считал, это долго не продлится, ты никогда за него не пойдешь. А потом Виктор сказал о свадьбе. Я знал, что у вас не все клеилось, Виктор любил со мной откровенничать. Я думал, будь я на его месте… Конечно, мне не светило, я просто радовался, что иногда вижу тебя. Когда Виктор
