– Работа не волк. В конце концов, ты меня в историю втравила, так что теперь, будь добра, не брюзжи.
– Я же за тебя беспокоюсь… Ладно, попробую отпуск взять. Вдвоем не пропадем. Мобильный чтоб всегда при тебе был, и каждый час отзванивайся. Знаешь что: я тебе Марка пришлю. Он в отпуск собрался, а здесь рыбалка, красоты и вообще…
– Патологоанатома здесь только и не хватало, – скривилась я.
– Да, он своими байками затравит, по ночам спать разучишься. Слушай, но если все разъедутся, за кем ты собираешься следить?
– Ты все прослушала. Я не следить собираюсь, а разобраться.
– А в чем разница?
Я ткнула пальцем в сторону кафе и напомнила, что хочу есть, чтобы прекратить бестолковый разговор. Потому что для себя уже решила: я остаюсь. Конечно, не последнюю роль в этом сыграл Кирилл, в чем сознаваться даже себе, не только Таньке, было неприятно. Кстати, ей я о нем так и не рассказала, знала, что сестрица сразу почует неладное. Пусть гадает, что это на меня нашло.
После завтрака мы прошлись по центральной улице поселка.
– Дома здесь для дачников не годятся, – вынесла вердикт Танька. – Нам надо что-нибудь позеленее. Вон улочка красивая. Свернем?
Мы свернули. Улица действительно оказалась живописной. В нарядных палисадниках такое разноцветье, точно хозяйки соревновались между собой, у кого цветы лучше. Так, скорее всего, и было.
Возле дома, выкрашенного голубой краской и сплошь покрытого резьбой: петухами, ромашками и солнышками, на скамейке сидела женщина лет шестидесяти, в темном платье и косынке, и прилаживала на ногу, изуродованную выпирающими венами, лист лопуха.
– Вот этот домик ничего, – удовлетворенно кивнула Танька. – И веранда большая. Вечером будет приятно чайку попить. Берем.
Я хмыкнула, выражая свое отношение к чужому нахальству.
– Может, здесь комнаты не сдают.
– Может, и не сдают. Кому-то. А нам с радостью. Главное, найти правильный подход к аборигенам. Учись у сестры. – И Танька зашагала к женщине, зазывно улыбаясь. Та подняла голову и выжидающе смотрела на нас. – Здравствуйте, – начала Танька. – Не подскажете, где здесь можно комнату снять на недельку?
– Лисичкины вроде сдавали, – ответила женщина. – Тридцатый дом. – Приспособленный было лопух слетел, а женщина сквозь зубы буркнула: – Что ж ты не держишься, зараза.
– Ноги болят? – пристраиваясь рядом на скамейке, задушевно спросила Танька.
– Болят, дочка. Измучили, спасу нет. И глиной мажу, и лопух прикладываю, ничего не помогает. И зимой тяжко, а летом просто беда, хоть караул кричи. Огород не полот, а я потопчусь полчаса и опять на скамейку.
– У нашей мамы та же проблема. Вы асклезан не пробовали? Мазь или таблетки?
Танькины познания в медицине меня потрясли. Проблемы у мамы действительно были, и она на ночь непременно пила «таблетки для ног», но как они назывались, хоть убей, ни за что не вспомню. Приходилось признать, что сестрица уделяла родителям гораздо больше внимания. Вот и про мамино лекарство все знает.
– Как ты сказала, дочка? – Танька повторила название. – Хорошее средство?
– Мамуля только им и спасается.
– Дорогое, наверное. Хотя деньги на тот свет с собой не унесешь, чего на здоровье экономить. Ты мне на бумажке напиши название.
– Если хотите, я вам его завтра из города привезу. Все равно сестру каждый день навещать буду.
– Привези, дочка. Ведь совсем спасу нет. А ты для кого комнату ищешь?
– Для сестры. Она художница, ей рисовать надо, для дипломной работы, – вдохновенно врала Танька. – А у вас здесь места красивые.
– Это да. Заповедные. Тут рисуй, за сто лет не перерисуешь. – Женщина посмотрела на меня и продолжила: – Я одна живу. Сын на Севере служит, офицер. В этом году с женой не приедет. Давайте я вам комнату сдам. Вдвоем веселее. Пройдите, посмотрите мои хоромы, если понравится, так и оставайтесь.
Дом был добротный, светлый. Хозяйка хоть и жаловалась на здоровье, но все здесь сияло чистотой.
– У вас очень уютно, – похвалила я.
– Вот тут расположиться можно.
Из сеней вела дверь еще в одну комнату, небольшое окошко, расшитые занавески, на высокой постели лоскутное покрывало. Мне здесь понравилось гораздо больше, чем в роскошном доме Костолевского. Здесь было теплее, человечнее, что ли.
– А если светелка не по нраву, можно со мной, в тесноте, да не в обиде.
– Что вы, какая теснота. У вас просторно. И светелка мне очень нравится.
Мы договорились о цене. Решено было, что завтра я переезжаю.
– Вот и ладно. Звать-то вас как?
