– Наверное, хорошо, – пожала я плечами.
Дело в том, что, когда папа навсегда покинул нас, я позвонила маме, уверенная, что ей об этом событии следует знать одной из первых. Мама, выслушав меня, произнесла фразу: «Мне ничего не надо», – и скоренько со мной простилась. То, что мама ни в чем не нуждается, мне было известно доподлинно – она вышла замуж за нефтяного магната и о хлебе насущном могла не беспокоиться.
Дядя Витя о том разговоре знал, оттого его вопрос и показался мне странным. Чего ж мне маму по пустякам беспокоить, если смерть моего родителя на нее не произвела никакого впечатления.
– Может, тебе на некоторое время уехать к ней? – робко предложил дядя Витя. Я только плечами пожала.
– Она меня не приглашала.
– Она твоя мать, и если ты попросишь ее…
– Да зачем мне это? Если честно, маму я помню плохо и даже не знаю, о чем бы могла с ней поговорить.
– Ситуация, – пожевав губами, заметил дядя Витя. – Тебе просто необходимо уехать. На время.
– Вы думаете, эта история с ограблением будет иметь последствия? – перепугалась я.
Прежде чем ответить, дядя Витя размышлял минут пять. Я уже начала томиться, поерзала, пошмыгала носом и открыла было рот, чтобы повторить вопрос, но тут он наконец заговорил:
– Твой отец оставил деньги. Не мог не оставить.
– Ничего он мне не оставлял. Вы же знаете папу, он боялся конфискации, а его девизом всегда была фраза: «После нас хоть потоп».
– Что ты мне про отца рассказываешь? – обиделся папин друг. – А то я не знаю. Не мог он все потратить. Не мог. Я тут прикинул… – Дядя Витя смутился, опять пожевал губами, но продолжил: – По самым скромным подсчетам, у него должно быть никак не меньше четырехсот тысяч баксов.
– Сколько? – едва не поперхнулась я.
– Ты же слышала, – понизил голос дядя Витя. – Не хотел тебе говорить, но обстоятельства…
– Какие обстоятельства?
– Ограбление. Что, если эти типы захватили тебя с одной целью: получить выкуп, а ограбление инсценировали…
– Курам на смех, они же меня сами из машины выпихнули. А потом, кто за меня деньги заплатит? У Ритки их нет, у меня тем более. Разве только вы… – Эта мысль не пришлась ему по душе, он непроизвольно поморщился. Стало ясно, если какому-то придурку в самом деле взбредет в голову похитить меня, на дядю Витю можно не рассчитывать. От этого стало грустно.
– Да-а… – сказал он, неизвестно что имея в виду. – Действительно, чепуха получается. А вот по поводу Ритки… Откуда тебе знать, есть у нее деньги или нет?
– Так она живет на то, что за квартиры получает.
– Это ты так думаешь. А в действительности ей, возможно, очень хорошо известно, где деньги, и она лишь выжидает время. И этот тип, что околачивается у вас в доме, откуда он вообще взялся?
– Он Риткин любовник.
– Ясное дело, что не швейцар. Личность подозрительная, нигде не работает, а ездит на хорошей тачке, в казино ночи напролет торчит. Откуда деньги? Ты мне вместо дочери… – Теперь я в это не очень-то верила. – И мне больно видеть, как тебя грабят. Я бы на твоем месте к Ритке пригляделся, а еще лучше – выставил ее из дома. Раз отец ей ничего не оставил, так и ты не обязана…
– Дядя Витя, дайте пятьсот долларов, – вздохнула я, решив, что разговор ушел слишком далеко от той темы, которую я собиралась развить, заглянув сюда. – У меня сумку свистнули, а я обещала долг вернуть.
Он посмотрел на меня, вздохнул, но деньги дал. Я скоренько простилась и направилась к двери.
– Подумай о моих словах, – напутствовал он меня вслед.
«Хорошенькое дело, – злилась я, направляясь домой. – Выгнать Ритку… Куда она пойдет? У нее родня то ли в Нижнекамске, то ли в Красноярске. Что ей там делать? Слово «работа» вызывает у Ритки нервный шок, а нервы у нее и так слабые… – Тут мысли мои скакнули в другую сторону. – А не худо бы получить наследство в четыреста тысяч, нам бы с Риткой за глаза хватило». Я принялась мечтать, как славно бы мы зажили, имей эти деньги, но с мечтами пришлось расстаться: только с моей невезучестью и рассчитывать на наследство. Да и в то, что папа якобы что-то оставил, я не очень-то верила, не такой папа человек. А уж если бы оставил, я бы об этом знала, потому что только со мной папа говорил по душам, когда у него возникала к тому охота.
Не в обиду будет сказано родителю, покойный был страшным эгоистом и вряд ли всерьез беспокоился о том, что станет со мной после его смерти. Однако мысль о наследстве была приятной: а вдруг повезет, и оно ни с того ни с сего свалится на голову? Надо бы потолковать об этом с Риткой… В этот момент я как раз вошла в родной подъезд и услышала голос мачехи, орала она так, что стены дрожали.
Надо сказать, орать Ритка умела и вкладывала в это занятие всю душу. Судя по голосу, скандалили уже давно, потому что Ритка вот-вот должна была сорваться на визг. Я постояла на первом этаже, прикидывая, идти домой или подождать минут пятнадцать на улице. За это время она точно выдохнется.
Скандалили Ритка с Севкой не реже пяти раз в неделю, и поводом для того могло послужить самое незначительное событие. Подозреваю, что Ритке нравился сам процесс. С папой она тоже пыталась скандалить, но этот номер не проходил, папа тихо смывался и в отместку не возвращался дольше обычного. Однажды он даже пригрозил, что и вовсе не вернется, и Ритка только ворчала, а ворчание это вам не скандал, и удовольствия она не получала, так что теперь отрывалась на полную катушку. Севка, в отличие от папы, в скандалах участвовал охотно, и пару раз у них доходило до драки.
