поворачивая головы, мужчина сказал негромко, по-русски: «Привет. Я – мистер Смоленски. Борис Смоленски. Остановился в гостинице „Нанук“ – белый медведь по-местному. Советую поселиться там же. Ваш груз доставлен, хранится на грузовом складе почтамта. Вот телефон для экстренной связи со мной». – Борис Смоленски полуобернулся к Ивану, скосил глаза на наружный карман своей куртки. Иван достал из него плоскую пластмассовую коробочку, опустил в свой карман… Смоленски высушил руки и вышел.
Через двадцать минут Иван и Дельфин заполняли анкеты в гостинице. У стойки рецепшн стоял Борис Смоленски, болтал с молодой женщиной за стойкой. Женщина была из местных, она заразительно смеялась, обнажая крепкие белые зубы, говорила: уморили вы меня, мистер Борис.
Борис Смоленски сразу стал знакомиться с новыми постояльцами, предложил выпить. Дельфин ответил, что, мол, с удовольствием, но позже – им нужно отдохнуть с дороги.
Иван и Дельфин поселились в номере, примыкающем к номеру Бориса Смоленски. Распаковались, обосновались, Дельфин позвонил Джону: хай, Джон, это Николай из России. Мы вернулись, как обещали, привезли тебе русскую водку…
Через час в номере шла попойка – Дельфин, Иван и экипаж самолета, Джон и Микки, пили русскую водку. Вскоре к ним присоединился сосед, Борис Смоленски. Он говорил, что собирается заняться здесь туристическим бизнесом. Джон и Микки отговаривали его. Плохие времена, говорили они, наступают плохие времена…
Двадцать пятого декабря из лондонского аэропорта Хитроу вылетел гигантский А-380. Эти суперлайнеры редко бывали заполнены более чем на две трети. Но в Рождественские праздники в самолете почти не осталось свободных мест. Дервиш и Братишка летели бизнес-классом, Дейл путешествовал в боксе для перевозки домашних животных. Самолет направлялся в Оттаву.
А-380 летел над Атлантическим океаном, полет продолжался уже пять часов. Под крылом было десять километров темноты и холода. А внизу, на самом дне темноты и холода, катились волны и лежал океан – еще четыре километра темноты и холода. В этих безбрежных просторах самолет-гигант казался жалкой скорлупкой, ковчегом, в котором бьются пятьсот тридцать шесть человеческих сердец и одно собачье.
Почти все пассажиры спали. Александр тоже дремал, Евгений Васильевич не спал, потягивал виски, думал о предстоящей операции. Опытнейший профессионал, Дервиш очень хорошо знал, как из-за нелепого пустяка, из-за какой-нибудь случайности, которую даже и предположить невозможно, рушились самые изощренные комбинации… А в условиях Арктики для этого достаточно всего лишь ухудшения погоды. Дервиш открыл ноутбук, посмотрел прогноз для Юго-Западной Гренландии и канадской территории Нанавут. На ближайшую неделю метеослужба обещала отличную погоду – температура воздуха в пределах минус пятнадцать по Цельсию, умеренный ветер. Это, конечно, ничего не значит – в Арктике все может измениться за сутки. Тем более что глобальное потепление уже заметно повлияло на климат и обычные методы прогнозирования сделались малопригодны. Однако план любой диверсионной операции строится исходя из расчета на успех – иначе невозможно спланировать даже простенькую комбинацию. Дервиш закрыл комп, сделал глоток виски…
Ковчег летел над Атлантическим океаном. В нем было тепло и уютно. Дервиш посмотрел на спящего Александра и подумал: как-то там мои мальчишки?
Грузовой микроавтобус «Форд-Транзит», арендованный мистером Смоленски, въехал в ангар почтового склада. Вдоль стен высились уходящие под потолок стеллажи, посредине стоял ярко-оранжевый погрузчик. Служащий – эскимос с изрезанным морщинами лицом – взял у Бориса карточку, пихнул ее в приборчик. Приборчик пискнул и высветил место хранения.
– О'кей, – буркнул служащий. Он залез на погрузчик. Затарахтел дизель, вспыхнули огоньки габаритов. Эскимос ловко, практически на месте, развернул погрузчик, подъехал к стеллажу и снял с него довольно большой ящик.
Борис Смоленски открыл заднюю дверь «Форда», эскимос на погрузчике подъехал, аккуратно поставил ящик внутрь. Борис пожал служащему руку, закрыл дверь и сел за руль «Форда».
В грузовом отсеке было не развернуться – ящик занял едва ли не половину объема грузового отсека. Но Дельфин и Иван, ловко работая двумя ножами, купленными в местном магазине, быстро вскрыли ящик. Внутри обнаружили еще один ящик и большую картонную коробку. На коробке не было никакой маркировки. А вот на ящике черным фломастером было написано: «Self-contained Underwater Breathing Apparatus» [16].
Дельфин поднял крышку ящика. Внутри, на подстилке из пенорезины, лежали два черных аппарата… Дельфин склонился и посмотрел на манометр одного аппарата, потом другого. Сказал: порядок. В картонной коробке лежали неопреновые гидрокостюмы «NothernDiver CNX-2R», ласты, маски, два комплекта термобелья. Дельфин осмотрел все очень тщательно.
– Порядок? – спросил Иван.
– Снаряжение профессиональное, фирменное, предназначено для работы в условиях Арктики. Очень дорогое – на него потрачено больше девяноста тысяч евро. На внешний вид – все в порядке. Но для того, чтобы знать это наверняка, нужно совершить пробное погружение. Вот только нет у нас такой возможности, Ваня… Понимаешь?
– Да мы вроде уже говорили об этом.
– Говорили. Но я должен еще раз напомнить тебе: после того, как мы окажемся в воде – все, обратной дороги у нас нет. Это «the point of no return» – точка невозврата. Если что-то пойдет не так – откажет аппаратура или мы сами совершим ошибку – нам уже никто не сможет помочь. Мы просто замерзнем в ледяной воде. Наши тела никто никогда не найдет… Ты готов?
Ивану вспомнилась Лиза. Глаза ее, губы ее. И маленький милый шрамик над бровью… Иван посмотрел в глаза Николаю, подмигнул:
– Ништо, Николай Василич, прорвемся.
Под снаряжением обнаружились две черные обтекаемые капсулы – герметичные контейнеры. Дельфин открыл замок одного из контейнеров, поднял крышку. Иван открыл второй. Сверху лежали спальный мешок, моток веревки и баллон спрея. Под спальником – фонари, нож и наручный компьютер. А также самые обыкновенные кроссовки, легкие оперативные жилеты, упаковки с продуктами, пластиковые бутылки с водой, термос, гигиенические салфетки, армейская аптечка. На самом дне – пистолет «Беретта 93Р», четыре двадцатизарядных магазина, две гранаты и радиостанция.
– Гранат мало, – сказал Иван. – Я же просил хотя бы пяток.
– Не получилось, Ваня. Вес груза я подгонял так, чтобы получить нулевую плавучесть контейнера… Например, у меня, кроме радиостанции, есть еще и «глушилка». Поэтому у меня вообще всего одна граната.
– Понятно, – буркнул Иван. – Но все равно маловато.
Содержимое контейнеров тоже было тщательно осмотрено.
Два дня «русские туристы» летали вдоль побережья. По вечерам вместе с пилотами выпивали в барах. К ним присоединялся гражданин Канады Борис Смоленски. Пили по местным меркам много. Договорились, что завтра полетят к «Голиафу» – русские собрались поснимать платформу в темноте. Джон сказал:
– Вовремя успели. Послезавтра уже не полетели бы.
– Почему?
– Потому, что начиная с ноля часов двадцать девятого числа полеты в том районе запрещены.
– Почему? – удивился Иван.
– Потому что там скоро начнется саммит… Неужели не слышали?
– Мы политикой не интересуемся.
В четырнадцать часов двадцать седьмого Джон и Микки заехали за русскими чудаками на огромном джипе Джона. Все вместе сели пить кофе в баре. Вскоре к ним присоединился Смоленски. Пожаловался, что перепил вчера. Сегодня даже курить противно. Микки предложил ему выпить кофе, но канадец сказал: «Спасибо», – и ушел. Спустя три минуты он позвонил Ивану, сказал: «Порядок». Иван посмотрел на Николая, слегка прикрыл глаза. Дельфин оживился, сказал:
– Ну, нечего тут рассиживать – поехали.
Когда вышли на стоянку, расположенную за гостиницей, увидели, что «Форд» канадца стоит рядом с «Шевроле» Джона. А сам Борис сидит в салоне и курит.
