Указания я получила весьма расплывчатые и бросилась в холл, боясь, что в таком состоянии попросту не смогу отыскать кабинет при фантастическом обилии дверей и коридоров. Мне казалось, им не будет конца, я выбежала в холл и в темноте увидела спасительный огонек, указывающий на то, что автоответчик на телефонном аппарате включен. Я схватила трубку и вот тогда почувствовала, что в холле я не одна.
В огромное окно с трудом пробивался свет фонаря с улицы, я медленно повернула голову и увидела тень, бесшумно скользнувшую к двери. Я продолжала держать в руках трубку, начисто забыв, куда собралась звонить, тень приблизилась, и я заметила нечто чрезвычайно материальное – пистолет, ствол которого был нацелен мне в живот. Вот тут я соединила несколько картинок в одну, и общий вид показался мне отвратительным: Сажина пытались убить, и убийца стоял передо мной.
Я потянулась за оружием, но, услышав, как щелкнул предохранитель, замерла, ожидая выстрела, при этом совершенно не желая верить, что пришел мой смертный час. «Никто не верит», – прошелестело в мозгу.
– Чтоб ты сдох, урод, – громко сказала я. Это все, на что я оказалась способна в последнюю минуту. И тут произошло нечто совершенно неожиданное: призрак осторожно попятился к двери, а я смотрела на него во все глаза, еще не веря в то, что мне дарована жизнь. Но чудеса на этом не закончились, парень с пистолетом достиг входной двери и на долю секунды оказался в полоске света от окна, а челюсть у меня буквально отвалилась, зато входная дверь захлопнулась, а на ум пришел дурацкий стишок: «В потолке открылся люк, ты не бойся – это глюк».
– С ума сойти, – пробормотала я и перевела взгляд на телефонную трубку, которую все еще сжимала в руках, и попыталась вспомнить номер «Скорой помощи». Но позвонить так и не удалось.
– Лариса! – крикнул Антон, появляясь в холле. – Ты звонила?
– Нет, – ответила я и не узнала своего голоса.
– Не звони. Он умер. Надо сматываться отсюда.
Последнее показалось очень разумным. Мы покинули дом и припустили к «Москвичу». Антон, несмотря на испытанное им потрясение, все-таки заметил во мне некую отрешенность и спросил:
– Что с тобой?
– Кажется, я видела привидение.
– Кончай болтать чепуху, – разозлился он.
– Я видела убийцу Сажина. Он вошел в холл, когда я пыталась позвонить по телефону, а потом смылся через парадное.
– Убийца был в холле?
– Естественно, – поразилась я чужой бестолковости. – Ты ведь сам слышал крик Сажина. Совсем недавно дядька был жив-здоров, а потом заработал нож в горло.
– Я не то хотел сказать, – встряхнул головой Антон. – Ты видела его, а он тебя?
– Конечно, он меня видел, но стрелять не стал. Видно, исчерпал лимит на убийства в эту ночь.
Антон завел машину, извлек из кармана лист бумаги и протянул его мне.
– Это было на постели Сажина.
Печатными буквами на листе значилось: «Привет».
– Урод, – стиснув зубы, промычала я.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Антон, спросил серьезно, видно, в самом деле интересовался моим мнением.
– Это Щербатый, дураку ясно. Он обожает такие штучки. Тебя выследили и послали киллера. Мы вновь одни-одинешеньки, и со старым недругом Гришка наконец разделался.
– А те типы в Лаврушенском? – усомнился он.
– Ты слишком многого от меня хочешь, я ведь не ясновидящая.
– Если в Лаврушенском переулке нас решили кокнуть, отчего не сделали это сейчас?
– Киллер был один и не хотел рисковать.
– Оттого и не пристрелил тебя?
– Слушай, догони его и задай свои вопросы, – не выдержала я.
– Сдается мне, все не так просто, – пробормотал Антон. Если честно, я придерживалась того же мнения. Сплошные нестыковки, а тут еще и глюки. Конечно, освещение ни к черту, и лицо его я как следует не разглядела, и все же…
Мы бросили «Москвич» на стоянке и вошли в гостиницу. Точнее, вошла я, Антон в нее проскользнул, встретились мы возле моего номера. Спать решили по очереди, я не очень верила, что это нас спасет, но коль Антону пришла охота поиграть в бойскаутов, ради бога. Я вызвалась дежурить первой, все равно не уснуть. Антон лег на кровати (которая, разумеется, была одна, так как номер одноместный), а я устроилась в кресле и три часа исправно пялилась в потолок.
Будить Антона не пришлось, он поднял голову, взглянул на часы и сказал, потягиваясь:
– Смена караула.
Я отвернулась, дожидаясь, когда он оденется, и заняла его место. Только я начала засыпать, как он вдруг спросил:
– Я тебе нравлюсь?
– Нет, – поспешно ответила я.
