бессмысленность подобного шантажа, а Димка имел с ними дело и, конечно, не мог не знать…
– Наверное, рассчитывал их обыграть, он ведь был азартным парнем…
– Чепуха. Не верю. Ему хорошо платили, и вдруг он идет на колоссальный риск, зная, что шансы выжить практически равны нулю. – Меня это тоже долго мучило, но ведь Димка погиб, причем поплатился за этот дерзкий поступок не только он сам, но и все близкие ему люди. Разве это не подтверждает мои догадки? Шестнадцать трупов – это хороший урок для тех, кто осмелится на подобное.
– Возможно. Но такой риск не в характере моего мужа. Конечно, он любил деньги, но не стал бы…
Володя посмотрел на меня с сочувствием.
– Что было потом? – через некоторое время спросила я, мы шли по аллее и без интереса разглядывали асфальт под ногами.
– Ничего, – пожал плечами Володя. – Если не считать похорон и вопросов следователя.
– Если Димка тебе не рассказывал о своих планах, как ты узнал об этой дискете и попытке шантажа?
Володя вздохнул так тяжело, что вызвал у меня серьезное беспокойство, остановился и стал ковырять носком ботинка асфальт – глупее занятия для взрослого дяди и найти трудно, я терпеливо ждала, когда ему это надоест. Не знаю, на что он надеялся, может, рассчитывал, что я забуду про свой вопрос и ничего отвечать вообще не придется.
Наконец он поднял голову, поморщился и ответил неохотно:
– Меня шантажировали.
– Кто?
– Господи, Лена, откуда ж мне знать? Шантажисты не присылают свои визитные карточки.
– Хорошо, поставим вопрос иначе: чем?
– Этой самой дискетой, то есть… в общем, однажды мне позвонили и сказали следующее: «Мы знаем, что похищение дискеты было вашей с дружком совместной затеей. Дружок уже лишился головы, но о вас нужные люди пока не знают. И не узнают, если будете платить».
– И ты заплатил?
– А что прикажешь делать? Думаешь, эти типы стали бы разбираться, что я знал, а чего нет? Да если они глазом не моргнув взорвали дом, где, кроме Димки, было пятнадцать человек и среди них девять женщин и маленький ребенок… Извини.
– Нормально. Прошло почти два года, я уже могу говорить об этом.
– О господи… Ну что мне оставалось делать? Они потребовали сумасшедшие деньги: были уверены, что я знаю, где находятся ворованные бабки. Большого труда стоило их разубедить. У меня ни гроша за душой не осталось, даже квартиру пришлось продать. Только после этого отстали.
– В милицию ты не обращался?
– С ума сошла? – Его даже передернуло.
– Конечно, конечно. А кто звонил?
– Женщина. Всегда одна и та же.
– А как ты передавал деньги?
– Оставлял их в почтовом ящике на своей даче. Один раз пытался следить…
– И что?
– Увидел мотоциклиста в желтом шлеме. Он появился у калитки через пять минут после моего отъезда, посигналил, потом слез с мотоцикла, прошел к крыльцу и позвонил в дверь. Так как никто не открыл, он уехал.
– И откуда ты все это наблюдал?
– С соседнего пригорка, в бинокль. Теперь все? Если честно, я здорово устал…
– Потерпи. Мне в голову пришла забавная мысль: а что, если шантажисты не такие уж дураки и деньги действительно оказались у тебя?
– Нет, – покачал он головой. – Нет. Поверь мне… Если бы эти проклятые деньги в самом деле были у меня, я бы не сидел здесь, клацая зубами, а при первой возможности исчез и жил преспокойненько за тысячи километров отсюда.
– Ты отдал все, что у тебя было, просто потому, что какая-то баба позвонила тебе по телефону? По- моему, это глупо. И малоправдоподобно.
– Это ты так думаешь, а я, когда мне позвонили… месяца не прошло с ваших похорон. И она назвала имя… Я испугался, вдруг этот человек в самом деле решит, что я как-то причастен к Димкиной афере, ведь мы столько лет дружили…
– И что же это за человек? – вздохнула я.
– Зачем тебе? – нахмурился Володя.
– Так, для общего развития.
– Ларионов Всеволод Петрович, можно проще – Сева Крест.
С Володей мы расстались где-то минут через десять, и я отправилась в гостиницу пешком. Во-первых, потому, что на ходу лучше думается, а во-вторых, потому, что не хотела облегчать жизнь приставленному ко мне парню: ехать по центральным улицам малой скоростью – занятие не из легких, пусть немного
