закрыла глаза и, кажется, мгновенно уснула.
В комнате было темно, только на кухне горел свет, пробиваясь сквозь приоткрытую дверь. На диване я лежала одна, заботливо укрытая пледом. Бог знает, почему меня это так напугало.
– Саша! – крикнула я, вскакивая.
Он показался в комнате, шел, держась за стену, в дверях выпрямился и подмигнул мне.
– Господи, зачем ты встал? – с трудом переводя дыхание, сказала я.
– Встал я в туалет, причина уважительная, к тому же ты совершенно напрасно считаешь, что имеешь дело с человеком при смерти. Я съел все щи и доедаю картошку, так что тебе лучше присоединиться, иначе останешься голодной.
– А который час?
– Почти три.
– Среди ночи есть картошку? – засмеялась я.
– Что ж делать, если весь день я проспал. Так ты идешь?
Я пошла и даже смогла кое-что съесть, с огромным удовольствием глядя на Сашу. С удовольствием, потому что на умирающего он в самом деле похож не был.
– У тебя глаза грустные, – заметила я.
– Сонные, – улыбнулся Саша.
– Нет, не сонные, а очень-очень грустные. Я давно это заметила.
– У частного сыщика без денег, без клиентов и без особого смысла в жизни должны быть грустные глаза. Разве нет?
– Извини, но ты совсем не похож на частного сыщика.
– Вот тебе раз, – засмеялся он. – А на кого я похож, по-твоему?
– На Александра Матросова, – съязвила я. Саша выглядел очень неплохо для раненого, и теперь я начала злиться, что не так давно рыдала на его груди и даже забралась к нему в постель. – У тебя такой вид, точно ты каждую минуту готов закрыть грудью какую-нибудь амбразуру.
– Да? – Он вроде бы удивился. – На самом деле я терпеть не могу подвиги. У меня к ним стойкое отвращение. – Он посмотрел внимательно и добавил: – Я подумал… как бы это сказать… если человек тебе стал почему-то дорог, зачем стыдиться этого?
Я подняла брови, демонстрируя удивление:
– Ты обо мне?
– О себе ты скажешь сама, – без улыбки заявил он. – Если захочешь. Я рассчитывал найти деньги, которые пообещал Бат, и сунулся в эту историю. А теперь я очень хочу, чтобы ты нашла своего сына и была счастлива. Лучше всего со мной.
– Любовь дороже денег? – хохотнула я.
– Конечно, дороже. Дураки думают иначе, а я уже поумнел.
– Звучит многообещающе, – кивнула я. – Можно я пока ничего не буду говорить?
– Можно, – засмеялся он. – Я просто хотел, чтобы ты знала: я тебя люблю. Ты спала на моем плече, а я думал о том, как это здорово – лежать в темноте и знать, что ты рядом.
– Конечно, ты прав, – невесело усмехнулась я. – Извини, что болтаю всякие глупости, это потому, что я… я не очень рассчитывала, что когда-нибудь смогу что-то чувствовать. На самом деле я думала о том же… И перестань так смотреть на меня, не то опять разревусь.
– Подумаешь, – засмеялся Саша. – Бабьи слезы, как известно, стоят дешево. Реви на здоровье.
Он обнял меня, притягивая к себе, а я хохотнула и показала ему язык.
Вадим появился около девяти часов. Саша отдыхал, а я готовила завтрак.
– Как прошла ночь? – спросил он, устраиваясь за столом.
Я равнодушно бросила:
– Нормально.
– Ага. Я знал, что валяться в постели ему быстро надоест. Уже по квартире бродит?
– Бродит, – пожаловалась я. – И меня не слушает.
– Охотно верю. Он вообще не умеет никого слушать. Таким родился.
– Что ты болтаешь? – обиделся Саша, появляясь в кухне.
– Пытаюсь втолковать девушке, с кем ей придется иметь дело.
– С хорошим человеком, – подсказала я, и мы засмеялись. Не спеша позавтракали, Вадим заварил кофе и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Серебристая «Ауди» Агапова Дениса Васильевича в настоящее время находится в фирме «Астор», у Агапова вообще-то две машины, эта самая «Ауди» и «Газель». На «Газели» он в сильном подпитии умудрился влететь в «БМВ», принадлежащий этой фирме. Расплатиться не смог, вот «Ауди» у него и забрали. Во временное пользование, так сказать, пока бабки не заплатит.
– Так… Давайте-ка проанализируем ситуацию, – предложил Саша.
