– Материнской? – присвистнул Дима. – Должно быть, для вас новость, что они любовники?
– Любовники? – растерялся князь, но через мгновение пожал плечами. – Ну и что?
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Я же наблюдал за домом, точнее, за тем, что там происходит. По большей части тратил время напрасно, но однажды мне повезло. Окно комнаты Анны оказалось открыто, и я смог наблюдать в бинокль за их любовными играми.
– Она же лесбиянка? – взглянув на меня, сказала Юлька.
– Анна – лесбиянка? – выпучил глаза князь. – Что за бред вы тут несете?
– Она делала весьма прозрачные намеки Лизе. Ей-богу, так и было.
– Вы, должно быть, что-то не так поняли. Анна совершенно нормальная женщина, и в ее связи с Гришей нет ничего предосудительного, странно только, что они это скрывали. Но какое отношение тот факт, что вы видели их в одной постели, имеет к убийствам? Не понимаю.
– Друзья мои, – вдруг усмехнулся Дима. – А с чего мы, собственно, взяли, что наш убийца помешался на обрядах? Вроде бы это очевидно, так? Девушки, изображающие жертву, вскоре становятся жертвами в действительности. И, следуя логике, вполне резонно предположить: к их смерти князь имеет самое непосредственное отношение…
– Признаться, вы меня… удивляете, – развел руками Казимир. – Всего несколько минут назад вы пытались внушить мне мысль, что Гриша причастен к убийствам, потому что обнаружил в тринадцать лет труп девушки, а сейчас…
– Несколько минут назад я сам считал, что в городе орудует маньяк. А если кто-то очень хотел, чтобы все так решили? Скажите, у вас есть враги? – быстро спросил Дима.
– Я успел обзавестись только друзьями.
– Брошенные любовницы?
Князь с беспокойством посмотрел на Юльку.
– Не стесняйся, милый, – мяукнула та.
– Я… у меня был роман, точнее, два романа. Обе женщины замужем, у них семьи и…
– И это не считая погибшей Даши, – не удержалась Юлька.
– Я расстался с обеими еще месяц назад, наши отношения себя исчерпали, но это милые, порядочные женщины. – Юлька закатила глаза, а князь скороговоркой закончил: – В любом случае они ничего не знали о ритуалах и не могут иметь отношения к убийствам.
– Тогда по-прежнему остаются эти двое, – пожал плечами Дима. – Ваш брат и Анна. Князь, вы ведь богатый человек?
– Куда вы клоните?
– Не трудно догадаться. Если вы, извините, скончаетесь, кто получит ваши деньги?
– Брат, разумеется. Он единственный наследник.
– Единственный? А Анна?
– Она получит пятьдесят тысяч евро.
– То есть разделить наследство пополам вы не планировали? Кстати, а завещание вы когда написали?
– Три месяца назад. У меня проблемы с сердцем, отец умер в молодом возрасте от инфаркта, и я подумал…
– Ваши родственники о завещании знали? Для Анны эта сумма, в общем-то, небольшая, учитывая то, к чему она привыкла.
– Боюсь, я кое-что должен объяснить, – вздохнул князь.
– Сделайте одолжение. Советую вам ничего не скрывать, я пробовал, и в результате… даже вспоминать не хочется, что получилось в результате.
– Хорошо. Вы знаете мою историю. У человека, который живет на свете больше двухсот лет, не может быть двоюродного брата, да еще столь юного. Поэтому я скрывал наше родство, а то, что шофер живет в моем доме, не удивительно. А Анна… среди моих клиентов много женщин, и ее присутствие в доме… в общем, его надо было как-то объяснить. И я называл ее приемной дочерью, в действительности я, конечно, никогда ее не удочерял, что было бы весьма странным, раз я старше всего на девять лет.
– Она ваша любовница, – расплылся в ухмылке Дима.
– Была. Но наши отношения…
– Себя исчерпали, – закончила Юлька.
– Да, исчерпали. Мы остались друзьями. Она заботилась обо мне и Грише. К тому же ей просто некуда было идти. А я всегда к ней прекрасно относился.
– Даже замуж ее пытались спровадить, – влезла я.
– Мне казалось…
– Князь, вы совершенно невероятный человек, – смеясь, покачал головой Дима. – Вам хоть раз пришло в голову…
– Дурак он невероятный, – хмыкнула Юлька. – Ты чего раньше молчал?
