– Я тоже, – хотя совсем дурой не была и кое-что, безусловно, понимала.
– Где ты сейчас? – догадался спросить Витька. – Я за тобой приеду.
– Не надо, – отказалась я, хоть у нас с ним теперь общее горе, но лучше относиться к Витьке я от этого не стала. – Я у подруги, – с ходу соврала я. – Здесь заночую. Домой, знаешь ли, боязно.
– Танька, может, ты поживешь у меня? – жалобно предложил он.
– Зачем это? – удивилась я.
Он помолчал, вздохнул и сказал:
– Вдвоем-то легче.
«Вот уж только не с тобой», – подумалось мне, а вслух я сказала:
– Не забивай голову, Алька найдется.
Но сама уже как-то в это не верила. Пожелав Витьке спокойной ночи и с опозданием сообразив, что при подобных обстоятельствах это звучит как-то издевательски, я повесила трубку.
В этот момент из-за поворота показался троллейбус. Наверху светилась табличка «Следует в парк», но, увидев меня, водитель притормозил и открыл дверь. Я запрыгнула.
Кондукторша дремала, свесив голову на грудь, а я пристроилась у окна. Троллейбусный парк находился в трех остановках от моего дома. Поблагодарив водителя, я двинулась далее пешком. Тут меня осенило, что домой мне вроде бы идти не следует: если у этих типов есть моя фотография (а они об этом сказали совершенно определенно), то уж адрес мой точно имеется. Куда же мне, горемычной? Знакомых полгорода, есть среди них такие, к кому и в час ночи можно заявиться без угрызений совести, но ведь свой визит придется как-то объяснить. К тому же идти домой все равно надо: в кошельке у меня всего сотня, паспорта с собой нет. В такой ситуации разумнее делать вид, что я ничего не понимаю и поэтому не боюсь. Если человек срывается в бега, это наводит на размышления. Опять же Алька может позвонить… и вообще.
Я продвигалась к дому и вскоре продвинулась до такой степени, что смогла увидеть свой подъезд. К сожалению, не только его. По соседству с подъездом нагло стоял джип «Тойота». Выходит, это они караулили меня в парке, а теперь дожидаются здесь. Я подняла голову, свет в окнах моей квартиры призывно горел. Может, это другие? Думают, что я дома и никуда не выходила? Те или не те, а в подъезд пробраться как-то надо. Я свернула за угол и остановилась возле третьего окна. Поднялась на носки и постучала. Ждать пришлось долго. Наконец послышался пьяный мужской голос:
– Чего?
– Вадик, – позвала я.
Вадик встал на подоконник и высунулся в открытую форточку. Сфокусировал зрение и удивился:
– Танька?
– Я. Слушай, открой окно.
– Зачем? – еще больше удивился он.
– Я к тебе влезу.
– Так у меня вроде дверь есть.
– Не могу я через дверь, гад один привязался, у подъезда стоит.
– Может, дать ему по шее? – предложил Вадик, открывая окно. – Дотянешься?
– Не-а, табуретку подай.
Он подал, я влезла в окно, после чего Вадик, рискуя вывалиться, втащил табуретку. Окно заперли, а свет включать не стали. Вадик поглядывал на меня с интересом. Был он когда-то моим одноклассником, а теперь алкоголиком и частенько забегал ко мне стрельнуть денег на выпивку, при этом каждый раз вспоминая, что в четвертом и частично в пятом классе был в меня влюблен.
– Чего за тип-то? – спросил Вадик.
– Говорю, пристал, гад. Боюсь, не стоит ли он возле квартиры.
– Хочешь, чтобы я проверил?
Я-то хотела, а вот Вадик – не очень. Помялся и пошел к входной двери.
– Вадик, – позвала я, протягивая ключи, – заодно уж и в квартире посмотри.
Он моргнул, но с очередного перепоя, да еще поднятый с постели ночью, соображал плохо и пошел. А я стала ждать. Вернулся он через пять минут.
– Никого там нет, – заявил вроде бы обиженно и добавил: – Танька, у тебя там в холодильнике водка стояла, на донышке…
– Выпил, что ли?
– Ну…
Я махнула рукой и отправилась к себе. Заперлась, прошлась по квартире, заглянув во все щели, потом рухнула на диван и пожаловалась:
– Просто ужас, как все перепуталось!
Минут через пять я выключила в комнате свет и осторожно подошла к окну. Джип стоял на месте. Разглядеть, кто там внутри, возможным не представлялось, а просто так пялить глаза быстро надоело, и я пошла спать.
Снились мне грязные простыни, я их зачем-то развешивала в палисаднике на нашей даче, а мама, стоя на крыльце, укоризненно качала головой.
