жива и здорова.
Я тяжело вздохнула, потосковала и наконец решилась:
– Нет.
– Что «нет»? – всполошился он.
– На фабрику ездила я. – Врать больше не было смысла: если Алька в бегах, значит, муж ей без надобности, а если она никуда не собиралась удирать с любовником, значит, случилась беда, как ни горько это признавать. Сомнений почти не осталось, следовательно, наши дамские тайны значения уже не имели.
– Почему ты? – нахмурился Витька.
Отводя глаза, я рассказала обо всем.
Он слушал, бездумно глядя куда-то за мое плечо, и машинально прихлебывал из чашки холодный кофе. Я замолчала, он посидел так еще немного и сказал:
– Ты почему не рассказала об этом в милиции?
– Как будто непонятно. Не хотела, чтобы узнали… ни ты, ни другие.
– Думаешь, ее уже нет?
Я съежилась, отвернулась и стала смотреть в окно. Мы сидели так довольно долго, может, пятнадцать минут, может, больше.
– Не говори никому, – вдруг попросил Витька. – Не хочу, чтобы о ней… болтали…
– Я понимаю, – робко начала я. – Но для следствия это, наверное, важно…
– Какая разница, – ответил он и вдруг заплакал, слезы катились по его лицу, а он смотрел на меня широко распахнутыми глазами.
– Витя, – прошептала я, вскочила, обняла его и, кажется, тоже заревела.
Через некоторое время мы немного успокоились, хотя Витька дрожал, поводил плечами, точно в ознобе, и вообще выглядел неважно, а я хлюпала носом и терла глаза.
Появилась Тамара, хмуро посмотрела на нас и заварила еще кофе, на этот раз мы его выпили.
– Зачем тебе эта фирма понадобилась? – неожиданно спросил Витька.
– «Лана»? Я же говорила: приятель работает. Что это за фирма?
– Левая. Я у своих ребят узнавал: говорят, туфта чистой воды. Продают по компьютеру в год, а катаются как сыр в масле. Кстати, хозяин ее последние дни сам не свой, у них какие-то неприятности. Конкретно, ни чем занимаются, ни тем более что за неприятности, узнать не удалось. Но есть мнение, что фирма имеет какое-то отношение к Илье Петровичу Сергееву, по кличке Мальчик.
– Это кто такой? – удивилась я.
Витька тоже удивился:
– Всю жизнь здесь живешь и ни разу не слышала?
– Нет. А должна была?
Витька хмыкнул и покачал головой.
– Счастливый ты человек… Мальчик – личность почти легендарная… удачливый, стервец… и очень опасный. Бандит, одним словом.
– Ясно. И мой знакомый работал у него. Что ж, кое-что всегда лучше, чем ничего.
– Это ты о чем?
– О расследовании. Тут такое дело… – Я вздохнула и покаялась: – Не хотела тебя лишний раз тревожить… В общем, когда я ехала с фабрики, то познакомилась с одним парнем: «Ауди» сломалась, а он остановился помочь. Потом этого парня убили, и я единственная свидетельница. Понимаешь? Его брат работает в милиции, хочет отыскать убийц, а я ему помогаю. Похоже, что Алькино исчезновение и убийство этого парня как-то связаны.
– Как? – не понял Витька; я решила, что сообщать ему еще об одном Алькином любовнике ни к чему, и туманно ответила:
– Есть кое-что…
Расспрашивать Витька не стал.
– Не совалась бы ты, – нахмурился он. – Толку мало, а опасность большая. Такими делами должна заниматься милиция.
– Он как раз из милиции.
– Вот и пусть ищет, а ты не суйся. Особенно в дело, где Мальчик свой интерес имеет. Слушай, а ты в милицию заявила? – догадался спросить он. – Про убийство это?
– Я звонила, – неохотно ответила я. – А потом все рассказала Мише. Говорю, он работает в милиции.
– Или бы уж вовсе молчала, или заявила как положено, – недовольно заметил Витька. – Чего ты вечно лезешь, куда не просят?
Это показалось обидным. Мы посидели еще некоторое время, уныло перебрасываясь словами, потом отправились спать.
