взвыла, увидев в свете фонаря протянутую ко мне руку. Вскочила на четвереньки, чувствуя, что схожу с ума: рядом с постелью кто-то стоял, фигура отчетливо виднелась на фоне окна.
– Тихо, – приказал мужской голос, и сильная ладонь стиснула мне рот.
Я дернулась, попробовала придать своему телу более удобную позу, но тут же об этом забыла. Рядом возникла еще одна фигура, зловеще прошипела:
– Она весь дом на ноги поднимет. – Челюсть мою на мгновение оставили в покое и тут же сунули под нос тряпку, пропитанную какой-то дрянью.
«Охранник ей не нужен… дура», – успела подумать я и отключилась.
Я пела на английском языке, что-то из репертуара Фреди Меркьюри, старательно выводила куплет за куплетом и особо усердствовала в припеве. Песня кончилась, и я вроде бы очнулась. Однако признаки жизни подавать не спешила. Лежала и пыталась сообразить: что происходит, то есть что уже произошло и чего еще следует ждать от жизни? Ночные гости не призраки, это мне стало ясно сразу. Теперь я жалела об этом, неизвестно, что хуже: призраки или самые что ни на есть злодейские злодеи. Знать бы, кто они и чего им надо, смогла бы в меру сил подготовиться к разговору, если таковой последует. А вдруг они вовсе не захотят разговаривать – укокошат, и вся недолга. Хотя укокошить могли и в родной постели…
Тут я услышала голоса, сначала издалека, они вроде бы приближались, становились все отчетливее, скрипнула дверь, и кто-то вошел, судя по голосам, двое мужчин.
– Очухалась? – спросил один, встал рядом и наклонился ко мне, я замерла, боясь, что ресницы дрогнут и он поймет, что я пришла в себя, а мне этого сейчас очень не хотелось.
– Вроде нет, – ответил второй и добавил: – Очухается. – Голос низкий, грубый.
Послышалась какая-то возня, шаги и вновь первый голос:
– Ребята не переусердствовали?
– Не думаю. Скорее всего девчонка просто перепугалась.
– Надеюсь, память у нее не отшибло, и ты наконец сможешь сказать мне, куда, черт возьми, делись мои алмазы.
– Сейчас узнаем, если, конечно, это письмо – не чья-то глупая шутка. А память мы ей мигом вернем…
– Только без этих твоих штучек, – недовольно проворчал первый.
Кто-то вновь склонился к моему лицу и больно ударил по щеке, я вскрикнула: пора было приходить в себя, хотя делать это по-прежнему не хотелось.
Я открыла глаза, придав им совершенно непонимающее выражение. Комната тонула в полумраке, где-то сзади горела лампа, я лежала на диване, а рядом пристроился тип лет двадцати семи, на вид вполне симпатичный. Я вытаращила глаза, промычала что-то и попробовала приподняться. Вышло неважно: голова кружилась, меня тошнило, и я бессильно опустила голову на кожаный подлокотник дивана.
– Ну, вот, – проронил сидящий рядом со мной парень. – Девочка открыла глазки.
– Кто вы? – проблеяла я.
– Злой дядя, – сообщил он. – А тут рядышком еще один, очень злой. И в коридоре двое дожидаются: с теми вообще лучше не знакомиться.
– Я вас не знаю, – со всей возможной твердостью заявила я.
– Ничего, наплюй на церемонии.
– Мы ведь не в моей квартире? – Диван я не купила, только подумала, значит, точно не в моей.
– Ага, – кивнул парень. – Ты приехала к нам в гости.
– Сама? – удивилась я и добавила: – Я не помню. Вечером легла спать, и мне что-то страшное снилось. Но вы меня сейчас ударили, и было больно, а во сне больно не бывает, значит, я не сплю.
– Умница, – обрадовался он.
– Но если не сплю, тогда вовсе чепуха получается. Ведь это все не взаправду?
– Что?
– Все, – испуганно пожала я плечами и попробовала приподняться.
– Не оборачивайся, – предупредил парень, а я замерла и перешла на шепот:
– Правда, кто вы?
– Я тебе потом расскажу, – хмыкнул он. – А пока ты нам кое-что рассказать должна. Я тебе уже говорил, что я злой?
– Говорили…
– Так вот, будешь врать или прикидываться дурой, нарвешься на неприятности. – Он взял мою ладонь, с заметным интересом поглядел на нее и добавил: – Для начала сломаю пальчик. Один. За каждое слово вранья – один пальчик. Договорились?
Я сглотнула, слабо пошевелилась и попыталась вытянуть ладонь из его цепких лап. Не вышло.
– А если я ни разу не совру, вы ничего ломать не будете?
– Нет, конечно. Зачем?
– Я и в детстве-то никогда не врала, – торопливо заверила я. – У меня просто не получается. Продавщица как-то сунула мне сотню вместо десятки и не заметила, а я уже дома увидела и вернулась в магазин. Честно.
