налево и направо и повторяла:
– Извините… извините, – пока не уперлась носом в дверь.
За дверью был холл со стеклянной кассой посередине. Толстая тетка приподнялась со стула, увидев, как я выпорхнула из мужского отделения, и на всякий случай перевела взгляд на противоположную дверь, там было женское отделение. Я ускорила шаги, перешла на бег и вылетела на улицу. Криков «Держи ее!» слышно не было, но это не успокаивало.
Я бросилась к троллейбусной остановке, вскочила в подошедший троллейбус и наблюдала из окна за баней до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. После чего стала думать, что мне делать дальше. Потратив пять остановок на размышления, я вышла из троллейбуса и стала искать телефон, с намерением позвонить Мише. Его не оказалось ни дома, ни на работе. Немного поревев от отчаяния, я решила, что мне следует добраться до его квартиры и ждать там, как он мне и советовал.
Однако его квартира была далеко, находиться на улице, пожалуй, небезопасно, и я пошла на остановку такси. Заглянула в кошелек, желая узнать, какой суммой располагаю. Как-никак ехать мне на другой конец города.
И тут я вспомнила про Витьку. То есть я про него никогда и не забывала, но со всеми этими возникшими в моей жизни трудностями длительное время с ним не встречалась и даже не перезванивалась. Тут и телефон возник весьма кстати. В офисе Витьки не оказалось, я набрала домашний номер, трубку он снял сразу и сказал:
– Слушаю. – Судя по голосу, был он при последнем издыхании.
– Как дела? – бодро спросила я, никакой бодрости при этом не ощущая.
– Это ты? – удивился он. – Я тебе звонил. Вчера и сегодня.
– Я была в гостях у Мальчика, – заявила я.
– У кого? – не понял Витька.
– У Мальчика. У того самого бандита, про которого ты мне рассказывал.
– Ты была у него в гостях? – переспросил Витька, так же, как я, туго соображая.
– Была. Без всякой охоты. Какие-то типы схватили меня ночью в собственной квартире и привезли к нему.
– Что творится, а? – ужаснулся Витька. – И что?
– Вопросы задавал. А сегодня еще один псих решил со мной подружиться. Я только-только смогла унести от него ноги. Боюсь, что, если мы встретимся еще раз, он меня убьет.
– Ты извини, но я ничего не понимаю. Зачем ты им нужна?
– Я тоже не понимаю. Одно мне ясно: из города сейчас лучше уехать. Так что, если не сможешь до меня дозвониться, – не беспокойся.
– Слушай, у меня есть знакомые… если тебе надо где-то укрыться.
– У меня тоже есть знакомые, – заверила я, заводить новых мне не хотелось. – Что с Алькой?
– Ничего. Сегодня по телевизору, в областных новостях, будет обращение ко всем, кто ее видел, с просьбой сообщить в милицию… – Витька вздохнул и добавил: – Машину ее нашли. На стоянке, возле хлебокомбината.
– И что?
– Ничего, – опять вздохнул Витька. – Стоит там с четверга, но как туда попала – неясно. Парень, что в тот день дежурил, ничего толкового сказать не мог. Лавочка там совершенно левая, ни квитанций, ни журнала. Ставь машину, плати деньги и двигай дальше.
– Он что, вообще ничего не помнит?
– Говорит, вроде бы мужик какой-то ее ставил. В темных очках. А кто в жару без очков?
– Черт-те что… – задумалась я.
– Ты куда сейчас? – спросил Витька как-то вяло.
– К другу. Он работает в милиции. А мне после всех этих гостеваний в городе неуютно. Наверное, уеду к сестре.
– Когда? – заинтересовался Витька.
– Да я бы хоть сегодня, но не могу, пока не выяснилось, что там с Алькой.
– Думаешь, еще есть надежда?
Мы дружно вздохнули.
– Ладно, – помолчав, сказала я и уже хотела проститься, но Витька опять заговорил:
– Наверное, с тобой все-таки захотят побеседовать в милиции. Ты близкая подруга… – Витька томился, и я спросила:
– Ты не хочешь, чтобы я рассказывала про любовника?
– Не хочу, – ответил он. – Не надо всей этой грязи…
– Но если я не скажу об этом, то и про фабрику молчать придется, иначе как все объяснить?
– Вот и молчи…
– Ты предлагаешь мне вводить в заблуждение следствие…
